Мехлис. Тень вождя

На деле же ИКП готовил не столько преподавателей и научных работников — таковых было всего процентов двадцать пять, сколько партийных, советских и хозяйственных работников. Отбор слушателей велся строго. Решение о приеме выносилось на весьма высоком уровне — в Оргбюро ЦК, после чего икапист заносился в номенклатуру и по окончании учебы мог рассчитывать на солидное назначение. Не случайно Институт красной профессуры неофициально называли теоретическим штабом и кадровой кузницей ЦК. И в самом деле, здесь «отковали» немало верных сталинских клевретов. Так, в одно время с Мехлисом в ИКП учились не только Ежов, но и будущие секретари ЦК КПСС Л. Ф. Ильичев, П. Н. Поспелов, М. А. Суслов, первый секретарь Московского горкома партии, начальник Главного политуправления Красной Армии A.C. Щербаков, заведующие управлением пропаганды и агитации ЦК Г. Ф. Александров и Ф. В. Константинов, законодатели мод в обществоведении — академики философы М. Б. Митин и П. Ф. Юдин, историк А. М. Панкратова.

Но в этих же стенах трудились и отсюда вышли и многие противники Сталина. В ожесточенной борьбе с ними рос, креп легион сталинистов новой формации, среди которых Лев Мехлис совсем не потерялся. Проведенные в ИКП три года — с 1927 по 1930-й — стали для него подлинной школой борьбы с инакомыслием. Его неистовство в этой борьбе было так велико, что и через добрых четверть века одна из его сокурсниц А. А. Залкинд вспоминала о нем так, как если бы это было вчера: «Никогда никто из нас не забудет, как много сделал Лев Захарович для разоблачения искусно замаскировавшихся агентов главарей антипартийных группировок, засланных в ИКП. Недаром эти вражеские агенты жгуче ненавидели Мехлиса, пользующегося любовью и уважением всего коллектива, для которого он был образцом большевистской непримиримости и партийности».

Преподаватели, надо сказать, весьма высоко оценивали задатки своего слушателя. Так, уже на первом курсе у него были отмечены «значительные критические способности; хорошая способность к обобщению материала». А на третьем курсе будущий академик С. Г. Струмилин оценил доклад «Вопросы теории заработной платы в СССР», как работу «вполне удовлетворительную». В том же 1930 году доклад был опубликован в главном теоретическом органе ВКП(б) журнале «Большевик». «Хорошее знание предмета», «максимум энергии», «учет психологии отдельного слушателя», «правильно проводил линию партии» — из таких оценок сложился общий вывод руководства ИКП о педагогических и научных способностях их слушателя.[37]

Как же эти качества воплощались в обыденной обстановке? У нас есть возможность увидеть Мехлиса с неофициальной стороны, глазами Абдурахмана Авторханова, учившегося в то же самое время на историческом факультете. Этот человек, подобно вышеупомянутому Бажанову, претерпел крутую эволюцию во взглядах. Оказавшись во время Второй мировой войны на Западе, стал советологом и плодовитым историком. Его книга «Технология власти» помогает составить представление о нравах, царивших в «теоретическом штабе ЦК», о происходивших там яростных сшибках сторонников и противников вождя, о роли в них отдельных икапистов, включая Мехлиса.

28 мая 1928 года в ИКП нанес визит сам Сталин. Ректор академик М. Н. Покровский представил Юдина, Константинова, Панкратову. «Стэн, Карев, Мехлис поздоровались сами как старые знакомые», — передает свои наблюдения Авторханов. Запомним эти фамилии. Через самое непродолжительное время между их владельцами вырастет непреодолимая баррикада.

С какой целью вождь приехал к икапистам? Дело в том, что еще осенью 1927 года несколько крупных партийных руководителей — члены Политбюро Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, М. П. Томский, секретарь Московского комитета партии H.A. Угланов и другие выступили против предложенных вождем чрезвычайных мер в хлебозаготовках. Сталин объявил их инициаторами «правого уклона». Он, однако, не мог не считаться с тем, что оппозиционеры были широко известными партийными деятелями. Авторитет того же Бухарина как теоретика партии считался в ИКП непререкаемым. Позиции сложившейся здесь «бухаринской школы» (А. Ю. Айхенвальд, Н. А. Карев, Д. П. Марецкий, А. Н. Слепков, Я. Э. Стэн и другие) были прочными, ее интеллектуальный потенциал — высоким. Именно поэтому Сталин посчитал необходимым начать разгром оппозиционеров именно с ИКП, противопоставив им своих сторонников.

Он выступил с докладом «На хлебном фронте», в котором определил путь решения всех проблем в деревне — ускоренное колхозное строительство и «ни на минуту» не прекращающаяся борьба с кулачеством. Имя Бухарина или кого-то из его единомышленников не прозвучало, но анонимные «люди», которые, по словам Сталина, говорят о необходимости всемерного развития кулацкого хозяйства в интересах советской власти, получили от него определение реакционеров. «Не понимать значения крупного кулацкого хозяйства в деревне… это значит сойти с ума, порвать с ленинизмом, перебежать на сторону врагов рабочего класса», — зловеще резюмировал высокий гость.[38]