Мехлис. Тень вождя

Жрать хочу, живу, не мывши рыла,
От марксизма на сердце тоска:
Без мытья, завшивевши, без мыла,
Я дождуся скоро сыпняка.
Плохо жить, коль стало пусто в брюхе,
Коль кругом нехватка, нищета.
Кто виновен в этакой разрухе?
Знают все, но скованы уста.
Заглушая гнев народных криков,
Сталин свищет звонче соловья:
«Виноват во всем товарищ Рыков.
Раньше — Троцкий, но никак не я!
Так по плану силы мы утроим,
На рожон полезем сгоряча,
Разорив крестьян, насильем строим
Коллективы — в память Ильича.
Созидаем фабрики и домны,
Человечьих жизней не щадя…
Достиженья знаете, огромны.
Ни доски для пола, ни гвоздя.
Не страшны мне кулаков угрозы,
Им теперь не сосчитать костей.
Я отправил в ссылку на морозы
Сотни тысяч женщин и детей!
Мужиков — на лесозаготовки.
Стариков — на Мурман и в тюрьму.
Служат мне наганы и винтовки
Побеждать невежество и тьму.
Разум мой какой-то гад окутал.
Будто жить мне несколько веков.
Второпях я с кулаками спутал
Средняков и даже бедняков.
Ну их к черту! Вижу через призму
Дальней жизни яркие цвета.
Легче нам шагать к социализму,
Коль дорога кровью залита.
Все одни и те же монологи:
«Наш успех», «Мы строим», «Мы должны!»
Не пройдя и четверти дороги,
разбил основы всей страны.
В СССР-ре каждую минуту
Деспотизм мой не проходит зря.
Я затмил жестокостью Малюту,
Иоанна Грозного царя.
Знай меня, крестьянин и рабочий.
Соревнуйся, пота лей ручьи.
В городах и селах дни и ночи
Жмут тебя опричники мои».

Ставшие доступными исследователям документы позволили раскрыть роль Мехлиса в выявлении и разгроме «право-«левацкого» уклона» в лице С. И. Сырцова, В. В. Ломинадзе и их сторонников. Сырцов попытался уличить генерального секретаря в одном из самых страшных после X съезда РКП(б) преступлений против партии — фракционности. По его мнению, которым он поделился с Ломинадзе и группой других единомышленников, Сталин предпочитал опираться не на весь состав Политбюро, а лишь на избранный круг сподвижников, собирая их на отдельные, строго конспиративные совещания, где и предрешалось большинство важнейших партийных и государственных решений.

К такой запрещенной уставом практике фракционных заседаний с ближайшими на каждый данный момент сторонниками Сталин действительно прибегал еще с 20-х годов, о чем Мехлису было хорошо известно. В случае если бы Сырцову удалось предать свои обвинения широкой огласке, репутация генсека могла оказаться серьезно подмоченной. Все эти вопросы Сырцов ставил на нескольких неформальных встречах с небольшой группой единомышленников.[44]

После одной из таких встреч 21 октября 1930 года близкий к Сырцову Б. Г. Резников написал донос и обратился с ним не к кому-нибудь — к Мехлису. Тот, не мешкая ни минуты, ночью, доставил донос вождю. Наутро в разбирательство включились Центральная контрольная комиссия и ОГПУ. 4 ноября состоялось совместное заседание Политбюро и ЦКК, рассмотревшее по докладу Орджоникидзе вопрос «О фракционной работе тт. Сырцова, Ломинадзе, Шацкина и др.». Первых двух обвинили в создании «право-левацкого блока», платформа которого якобы совпадала с взглядами «правого уклона». Они были выведены из состава ЦК, а их единомышленник Л. А. Шацкин (в 20-е годы руководитель комсомола), — из ЦКК, о чем Мехлис не замедлил проинформировать читателей «Правды». Но то была лишь временная передышка. Ломинадзе в 1935 году под гнетом подозрений покончил с собой, а Сырцов и Шацкин в 1937 году были осуждены к высшей мере наказания и расстреляны.