Мехман

- Простите меня, друзья, за многословие, - сказал Меликзаде, сошел, опираясь на трость, с трибуны и медленной походкой направился к выходу.

Прокурор республики вышел, чтобы проводить его.

- Старик прочел нам свое завещание, так я это понял, - негромко сказал Абдулкадыр, наклоняясь к сидевшим неподалеку от него сотрудникам прокуратуры. Огромный живот его всколыхнулся. - Но я не очень-то люблю слушать завещания, по которым мне ничего, кроме воздуха, не может остаться...

Он затрясся от смеха. Кровь прихлынула к полному лицу, оно стало еще краснее.

37

С каждым из молодых юристов прокурор республики побеседовал отдельно, каждого принял и выслушал. При разговоре присутствовали и его заместителя. Они тоже задавали вопросы, делали замечания по работе. Но Мехмана, когда до него дошла очередь, больше всех заинтересовал прокурор республики, с которым он познакомился, когда получал направление в район. Живой, веселый, он держался с молодыми работниками как равный, а не как "высокое начальство". Все интересовало, все ему хотелось узнать - и какие кадры в районе, и обеспечен ли Мехман жильем, и во-время ли доходят до него инструкции и указания из центра.

Когда беседа подходила к концу, прокурор республики сказал задумчиво:

- Вашей работой мы не очень довольны... Знаете, недостатков еще много. Но не надо бояться критики. Я считаю замечания Меликзаде верными. Старик правильно говорил, хотя и очень нервничал. Ну, это естественно, он совсем болен... Для меня каждое его слово особенно дорого... Он немного ворчун, обидчивый очень, но совесть его чиста, как кристалл. - Он стал вдруг искать глазами в списке, лежавшем на столе под стеклом, какой-то нужный ему номер телефона. И, видимо, не найдя, нажал кнопку. В дверь вскочила секретарша, она не успела вынуть папироску изо рта и теперь старалась спрятать ее за спиной.

- Мне нужен домашний телефон Меликзаде.

Тетя-секретарша щегольнула своей памятью.

- Телефон Меликзаде? Пожалуйста. Я столько лет с ним работала. - И она назвала номер. - Вас соединить?

- Спасибо, я сам... - сухо ответил прокурор республики и поднял трубку.

- Это жена профессора, да? Зивер-ханум? Здравствуйте, Зивер-ханум. Как здоровье профессора? После совещания поднялась температура? Вам не следовало его выпускать вчера. Ничего не могли сделать? Да? Нет, Зивер-ханум, нам он тоже не подчиняется, - ведь мы его бывшие ученики. Врач был? Хорошо, я пришлю врача, не беспокойтесь. Я еще позвоню...

Прокурор положил трубку.

- Я был еще мальчиком, когда начал учиться у Меликзаде... - Он показал рукой, каким он был тогда маленьким. - Меликзаде был тогда рядовым учителем. Жилось ему тяжело. Но он всегда был таким кристаллически чистым, как теперь. Это и дает ему право требовать много от учеников. Он не был революционером-подпольщиком, но он вел ярую борьбу против бакинских капиталистов, выступал в тогдашних прогрессивных газетах, защищая права бедного населения, отстаивая азербайджанскую культуру. С первого же дня революции он бесповоротно стал на сторону Советской власти... Нет, он никогда не берег себя, не жалел своих сил. Можно смело сказать, что именно он обучил и воспитал кадры юстиции в нашей республике. Он и остался таким, каким был, - влюбленным в науку, простодушным, как ребенок, откровенным, добрым. К собственным недостаткам он непримирим так же, как и к чужим...

Абдулкадыр погладил свою бритую голову, блестящую, как биллиардный шар, и сказал, ухмыльнувшись:

- Любит много говорить... Тянет этот Меликзаде. Ворочает своим языком без устали, как будто это главное занятие в жизни.

Мехман вспыхнул. И, не сдержавшись, гневно возразил:

- Совершенно не так. Это удивительный человек. Он никогда не жалел себя ради дела, ради работы. Он встал с постели, чтобы прийти сюда. Он всем готов пожертвовать ради общего дела...

Прокурор республики недовольно посмотрел на Абдулкадыра, на его толстую с отвислыми складками шею.

- Седой ученый. Эх, вы. - сказал он с упреком.

- Мы его седины не трогаем, говорим о его языке... Оригинальный старик! - пробурчал Абдулкадыр.

- По-видимому, слова профессора о людях с ненасытной утробой чем-то задели вас, - бросил прокурор республики, насмешливо посмотрев на громадного, толстопузого Абдулкадыра. Ему вспомнилось письмо, поступившее два дня назад и сигнализирующее о нечистоплотности этого человека. Впрочем, перейдем к делу. - И он повернулся к Мехману.

Мехман открыл свою папку.

- Я хотел бы разрешить с вами два вопроса. Первый касается следователя Муртузова. Я не доверяю ему. Правда, я вынужден был поручить ему ведение нескольких дел, но быть спокойным за него, не проверять каждый его шаг, каждое действие я не могу. А работать, вечно подозревая, сомневаясь в каждом его слове и поступке, - дело невозможное. Документы, обнаруженные мною, подтверждают, что он слишком часто преступал закон...

- Что же вы предлагаете?

- Надо раз и навсегда отстранить его от работы в органах юстиции.

Абдулкадыр всей грудью навалился на стол и засопел. Редкие брови его насупились.