Мекленбургский дьявол (СИ)

— Вам явно лучше, сир, — невозмутимо отозвался врач, но все же передал кому-то мое распоряжение.

Через пару минут, на пороге каюты появился шкипер и, приложив два пальца к полям своей видавшей виды шляпы, внимательно посмотрел на меня.

— Подойди, Ян.

— Я здесь, государь, — отозвался он, подойдя к кровати.

— Чем окончилось сражение?

— Вы победили.

— А подробнее?

— Османы разбиты, ваше величество. Только трем их галерам удалось улизнуть, пока мы были заняты мавной, будь она неладна.

— Но хоть ее-то добили?

— Разумеется. Увидев, что с вами беда, я распорядился унести вас в каюту, чтобы не вносить уныния в наши ряды, после чего подвел «Святую Елену» к самому борту турка и скомандовал абордаж.

— Отлично. Вы захватили его?

— Скорее, то, что от него осталось. Говоря по совести, я опасался, что весть о вашем ранении смутит наших людей, но не тут-то было. Они дрались как черти, и в мгновение ока вырезали всех, кто был на борту этой посудины. Ну, кроме гребцов, конечно. Их мы успели освободить.

— Успели?

— Да. На короткой дистанции наши «грифоны» просто дьявольски эффективны. Обращенный к нам борт оказался разбит в хлам, и едва мы расковали последнего пленного, как турок начал тонуть.

— Что-нибудь еще удалось захватить?

— Нет. Две турецкие каторги сгорели, а трем удалось уйти.

— Преследовали?

— Нам было не до того…

— А я не про тебя. У нас было шесть галер, против четырех…

— Так что с того? — пожал плечами норвежец. — Османские корабли лучше маневрировали, лучше стреляли, их матросы лучше обучены. Сказать по чести, я удивлен, что им удалось потопить только одну нашу галеру.

— Что?!

— Да. Одну из тех, что мы захватили под Азовом. Они попытались взять ее на абордаж, и непременно добились бы своего, не будь у нас преимущества в силах. Поэтому отходя, просто разбили ей борт и были таковы. Никто не посмел их преследовать. И если вашему величеству будет угодно узнать мое мнение, то я полагаю, что ваши капитаны были правы. Им еще рано на равных тягаться с турками.

— Ты так думаешь?

— Я не первый год в море, государь и, смею надеяться, немного разбираюсь в своем ремесле. Пока что нам везет, но это не будет длиться вечно. Будь у наших врагов немного больше сил, дело могло кончиться плохо.

— И что, по-твоему, нужно делать?

— Все то, что вы уже делаете, ваше величество. Строить корабли, плавать по морям, учить людей и придет время, когда у вас появится настоящий флот.

— Ладно, я тебя понял. Скажи только, что с Варной?

— А что с ней сделается? Скопившиеся на ее рейде торговцы горели так, что мы не смогли бы подойти к берегу, даже если бы захотели. А к тому временим, когда они догорели, местные жители наверняка успели покинуть свои дома и укрыться в крепости.

— Значит, контрибуции нам не видать?

— Увы.

— Ну и черт с ней, — откинул я голову на подушку.

— Вам плохо? Может позвать этого бездельника О'Конора?

— К дьяволу коновала. Лучше кликни кого-нибудь из моих спальников.

— Я сейчас распоряжусь, чтобы их выпустили.

— Что?

— Когда стало понятно, что ваше величество ранены, — немного помявшись, поведал мне шкипер, — придворные стали шуметь и требовать, чтобы мы вышли из боя и занялись вашим спасением. Пришлось посадить их в канатный ящик.

— Хорошо, что ты не стал их слушать.

— Я давно служу вам, — скривил губы в легкой усмешке норвежец, — а потому знаю, каков у вас нрав.

— Ладно. Ступай. Хотя…

— Что, государь?

— Что с командами брандеров?

— Как ни странно, эти прохвосты уцелели, и теперь ждут вашей награды.

— Это хорошо. Вот оклемаюсь маленько и пожалую их.

— Вам действительно нужно отдохнуть. Постарайтесь заснуть, ваше величество.

— Заснешь тут, — пробурчал я, — какая-то хрень капает, как кувалдой по мозгам бьет…

Дальнейшее я помнил не слишком хорошо. Кажется шторм, о котором упоминал О'Конор усилился и наш изрядно болтало на волнах, а возможно все дело в моем самочувствии. Помню только, что за мной ухаживали, поили, меняли повязки, а затем я снова проваливался в черное забытье.

Впоследствии мне сказали, что это продолжалось три дня кряду, но тогда, казалось, что прошла целая вечность. Но однажды, несмотря на слабость я почувствовал, что мне стало лучше.

— Эй, кто там? — позвал я, еле шевеля потрескавшимися губами.

— Здесь я, государь, — материализовался передо мной спальник — молодой парень из Тыртовых.

— Мишка?

— Я, — обрадовался тому, что его признали придворный. — Пить, поди, желаешь?

— А пожрать ничего нету? — утолив жажду, поинтересовался я.

— Как же нету, милостивец, — всполошился Тыртов. — Сейчас принесу…

Впрочем, быстро получить пайку страдающему от голода царю не получилось. Сначала приперся О'Конор, и не обращая на мои возражения, произвел осмотр, след за ним появились остальные придворные и переодели мое бренное тело в чистое. И только потом, Мишка внес на вытянутых руках котелок, распространявший вокруг себя умопомрачительный запах вареной курицы, а шедший за ним второй спальник Андрей Бурцов подал мне ложку.

— Изрядно, — похвалил я, отведав горячего бульона с сухарями и маленькими кусочками мяса. — Где только добыли?