Мекленбургский дьявол (СИ)

Подчинять своей власти не стану, вассальной присяги не требую. Крымское ханство признаю независимым. А вот договор о вечном мире и союзе против турок и прочих врагов — это обязательно. И еще поклянетесь за себя и потомков не искать вреда России и народу моему, и отрекутся от служения оттоманской порте. Все земли, какими в Крыму владели турки, останутся за мной. Глядишь, часть их, вот хотя бы и Кафа — могут под твою руку перейти. Еще обеспечишь полную свободу беспошлинной торговли русским и мекленбургским купцам и нашим кораблям, я же дам право татарским подданным торговать в Азове. А коли случится война с турками, приведешь войско нам на подмогу по первому зову. И наши войска из Керчи случись у вас с турками война придут к тебе на подмогу. Силами не меньше трех тысяч стрельцов или солдат и двумя десятками орудий полевых. А также и флот российский всемерно примется помогать в обороне от османов.

За нами остается Керчь, Тамань и весь Таманский остров, а на западе Крыма — Балаклава, Инкерман, Ахтиярская бухта и вся долина до речки Бельбек по старой границе турецкого санджака. Земли вокруг Азова, не только те, что допрежь за турками были, но и на 60 верст на восток и юг — до реки Ея и на запад триста с гаком верст до самой реки Молочной и от нее дальше на север до Днепра.

О «подарках» и «поминках» из Москвы забудьте навеки. Всех полоняников — освободить. Всем христианам невозбранно разрешить выехать в Россию.

Понятное дело, на русские пределы впредь не нападать, а коли, кто из твоих сунется — сам же и казнишь лютой смертью. Я могу освободить тебя и твоих людей от османского ига. Крым станет свободным и независимым государством и перестанет жертвовать своими детьми во славу завоеваний заморских султанов, как в недавнем персидском походе. Вы будете жить мирно и богато…

— Что ты такое говоришь! — широко распахнул глаза Джанибек. — Вместо свободы и дружбы с великим домом Османов ты предлагаешь нам московитское рабство?

— А говорили, что ты философ, — криво усмехнулся я.

— Да ну его, государь, — успокаивающе шепнул мне Рожков, — мало ли что про людей болтают!

— Была бы честь предложена. Не хочешь, как хочешь. Время разговоров закончилось, настал час пушек. В скором времени навестим твой град стольный — Бахчисарай с визитом. Пора довести начатое до конца! И ты, хан, поедешь со мной.

Глава 18

С каждым днем во дворце Кафинского паши становится теснее. Сначала там квартировал только я со своей свитой и царевичем, потом добавились освобожденные из плена дети. А теперь вот еще и хан. В принципе, я вполне мог бы содержать его в яме, обложенной со всех сторон кирпичом, с решеткой сверху, но пока не стал. Все-таки я правитель просвещенный и милостивый, а не какой-нибудь восточный деспот.

Так что пришлось, для Джанибека выделить комнату, где хана содержат согласно его статусу. У дверей и окон помещения постоянно дежурит стража, а вечером выпускают погулять в саду. Иногда мы с ним беседуем и даже играем в шахматы. Неожиданно оказалось, что Гирей человек по-своему интересный и далеко неглупый. Отпускать я его, конечно, не стану. Заберу с собой в Москву в почетный плен. Ну, а что? Есть у меня царевичи Сибирские, будут и Крымские. Или нет, Таврические. А что, хан Джанибек Таврический, разве плохо звучит?

Правда, золотого запасу у него примерно как и у персонажа из «Свадьбы в Малиновке». Остатки казны в Бахчисарае, там же и семья. Ну, ничего, вывезем!

— Государь, — осторожно просунул в дверь голову Бурцов. — Там к тебе Мишка Шемякин просится пред светлы очи!

— Это кто еще такой? — задумался я, пытаясь вспомнить ратника или начального человека с таким именем.

— Так жилец московский, что с посланием прибыл!

— Погоди, а я что его еще не принимал?

— Нет, батюшка! Все недосуг было.

— И вы, сукины дети, не напомнили?

— Не вели казнить! — бухнулся на колени спальник.

— Ладно, зови, — сплюнул я от досады.

Через минуту ко мне вошел немного смущенный молодой человек с объемистой кожаной сумой через плечо и поклонился большим обычаем. Стоило ему переступить порог, как я вспомнил давнюю историю, произошедшую с его отцом во время нашего похода на Смоленск.

— Ну, здравствуй, Миша, — улыбнулся я. — Экий ты здоровяк вымахал!

Молодец и впрямь удался и ростом, и статью, и белым лицом. Явно не одна девка в Замоскворечье по нему сохнет!

— Здравствуй, великий государь, — еще больше смутился посланец. — Прости раба своего нерадивого, что так задержался…

— Пустое, — прервал я гонца. — Лучше расскажи, как там в Москве дела?

— Слава богу, все благополучно, — облегченно вздохнув, начал свой рассказ Шемякин-младший. — По всем церквам в колокола звонят о здравии вашего величества, да молебны служат об одолении супостата!

— Славно.

— Царевны в добром здравии пребывают, а так же и боярин Вельяминов с княгиней Щербатовой. Ждут вас домой с победой.

— А Матвей Иванович здоров ли?

— Ага, здоров, — обрадовался парень, что я назвал его отца по имени отчеству. — Только летом прихворнул немного, да слег, а так здоров.