Мексиканская готика

Приглядевшись, Ноэми заметила несколько маленьких дырочек на корсаже – о нет, без моли не обошлось. Зная, что противиться бесполезно, она взяла платье и пошла в ванную комнату переодеваться. В зеркало даже не стала смотреться, боясь увидеть вместо себя другую.

Флоренс окинула ее критическим взглядом и отметила булавками, что нужно изменить. Затем Мэри, которая тоже была в комнате, открыла пыльную коробку поменьше и вытащила фату, из третьей коробки были извлечены туфли. Фата находилась в удручающем состоянии: красивый узор из цветов и завитков по краям испортили уродливые пятна плесени. Безнадежными были и туфли, к тому же чересчур большими. Но Флоренс сказала:

– Сойдет. Как и вы, впрочем, – презрительно добавила она.

– Если я вам не нравлюсь, могли бы попросить вашего дядю, чтобы он отменил свадьбу.

– Глупое создание. Надеешься, что дядя передумает? Зря. Его аппетит уже разгорелся. «Хорошая физическая форма, – сказал он. – Зародышам будет комфортно». – Флоренс сурово взглянула на девушку. – Обычная похоть всех мужчин. Дядя просто хочет заполучить тебя в свою коллекцию. Еще одна красивая девочка. Не имеет значения, что твоим мужем будет мой сын.

Мэри молча складывала фату, словно это бесценное сокровище, а не испорченный кусок ткани. Она даже не прислушивалась к словам хозяйки.

– Один бог знает, какой дегенеративный элемент скрывается в твоем теле, – продолжала Флоренс. – Чужак, представитель дисгармоничной расы. Но мы должны это принять. Это его воля.

– Et Verbum caro factum est, – машинально произнесла Ноэми, вспоминая фразу. Говард Дойл был для них богом и отцом, они все были его служителями и одновременно детьми, не допускавшими даже мысли о том, чтобы ослушаться.

– Ну, по крайней мере, ты обучаема, – заметила Флоренс с легкой улыбкой на лице.

Не ответив, Ноэми пошла в ванную снимать наряд. Ей хотелось отмыться, но она просто переоделась и вернула платье Мэри. Флоренс, к облегчению девушки, уже ушла. Она достала зажигалку и помятую пачку сигарет, курить не стала – просто подержала в руках. Эти предметы напоминали ей о доме в Мехико. Сможет ли она вернуться? Сердце защемило.

Чуть позже пришел Фрэнсис. Он принес ужин и завернутую в платок бритву. Ноэми пошутила, что это его свадебный подарок, и он засмеялся. Они сели рядом на полу, и Ноэми, поставив поднос на колени, немного поела. Потом они болтали ни о чем, как будто ничего в этом доме не происходило. Идиллию нарушил стон, который, казалось, звучал из стен. Стоны продолжались довольно долго, затем наступила тишина. Ноэми слышала эти звуки и раньше, но теперь они были какими-то особенными. Ей стало страшно.

– Скоро произойдет переселение, – сказал Фрэнсис, прочитав вопрос в ее взгляде. – Тело дяди Говарда разваливается. Вообще-то он так и не оправился после выстрела Рут.

– А что же он тогда не переселился раньше? Мог бы сделать это в тот день, когда Рут все это устроила.

– Не мог, – жестко ответил парень. – Не было нового тела для жизни. Ему нужно взрослое тело и сформировавшийся мозг. Двадцать четыре – двадцать пять, вот это подходит. Вирджиль был ребенком, Флоренс тоже, но, будь она старше, Говард никогда бы не переселился в тело женщины. Поэтому он держался все эти годы.

– А кто ему мешал переселиться, как только Вирджилю исполнилось двадцать четыре или двадцать пять?

– Никто не мешал. Но… Говард решил задержаться, чтобы восстановить порядок. Понимаешь, все взаимосвязано. Дом, грибы и плесень в нем, люди… Если семье наносится вред, такой же вред наносится и этим стенам. Рана Говарда затягивалась, и все здесь также укреплялось. Теперь он умрет, его тело даст плоды, и начнется новый цикл.

Ноэми представила, как у дома затягиваются шрамы, как он медленно дышит и кровь течет между досок пола. Это напомнило ей один из снов, в котором стены пульсировали.

– Ноэми… – Фрэнсис взял вилку с подноса и повертел ее в руках. – Я вам помогу, но я, правда, не смогу пойти с вами. Мы все тут связаны, и, если я сбегу, они легко нас найдут.

– Но ты не можешь остаться, – ахнула Ноэми. – Что они тогда с тобой сделают?

– Скорее всего, ничего. А если и сделают, то это будет не твоя проблема. – Он потянул к себе поднос. – Давай я это унесу и…

– Фрэнсис, перестань валять дурака. Ты пойдешь с нами.

– Нет, я не могу… Вас надо хорошо подготовить, – вскинул он голову. – Запас свечей, две масляные лампы, компас, карта, теплые пальто, чтобы вы с Каталиной не замерзли. Все это я уже припас. Не думай обо мне. Я… Я знаю только этот мир.

– Ты говоришь «мир»? Старый, прогнивший дом не составляет весь мир! И ты не орхидея, которая не любит пересадок. Нет, Фрэнсис, я не позволю тебе остаться. Возьми с собой отпечатки или любимые книги, что захочешь, но ты идешь с нами.

– Тебе здесь не место, Ноэми. А мне – да. Что мне делать за пределами дома?

– Все, что захочешь.