Меланья и колдун (СИ)

Не отрывая взгляда от пепелища, она на ощупь открыла дверь авто, вышла из салона и остановилась возле калитки. Бедный её дом, ей казалось, что она физически ощущает как ему больно. Мокрые обгоревшие брёвна, головешки, разбросанные по участку, провалившееся крыльцо… Мила толкнула единственную разделяющую их преграду и пошла вперёд.

— Мил, может не надо, промокнешь, простудишься, — встав из-за руля, крикнул ей Михаил.

Но девушка его не слушала. Сейчас она вообще ничего вокруг не слышала, она только чувствовала, чувствовала глубокую разрывающую боль тоски. Мила подошла к крыльцу, зайти внутрь дома не представлялось возможным. Посмотрела в одно окно, в другое, рухнувшая крыша закрыла собой весь пол, кое-где возле стен угадывались чёрные скелеты мебели.

Меланья зашла за дом, именно туда выходило окно бабулиной комнаты. Рама была выбита, кругом валялись осколки. Прохрустев по битому стеклу, девушка подошла вплотную к стене. Битый закопченный шифер на полу, а возле стены черный, но не сгоревший бабушкин комод.

— Папа, помоги мне, пожалуйста, — позвала она отца, выйдя к машине. — И захвати пакет, у тебя есть?

— Да, сейчас, — Миша быстро поспешил к дочери, зажав в руке пластиковую сумку. — Чем тебе помочь?

— Пап, видишь комод, — она указала пальцем в проём окна.

— Вижу, — коротко ответил он.

— Помоги мне в окно залезть, там может что-то осталось и не сгорело, — умоляюще смотрела она на отца.

— Но это опасно, ты можешь пораниться, будет больно, — попытался он её отговорить.

— Я уже привыкла к боли, да и что там может случиться? Крыша на полу, на меня сверху ничего не упадёт. А там могут быть важные для меня вещи, я чувствую это.

— А может я? — ещё одна попытка перечить дочери провалилась с треском об её горящий взгляд.

— Просто помоги мне попасть внутрь, — медленно и чётко произнесла она.

— Хорошо, с тобой спорить невозможно.

Измазались в саже они знатно, руки, одежда, пожалели, что не надели что-нибудь, что не жалко. Но Милка попала внутрь комнаты. Шифер под ногами разъезжался и трескался, сапоги скользили по мокрым доскам, но она упорно шла к комоду.

— Заел, никак не открою, пап, принеси из сарая топор, сейчас поддену и получится.

Михаил сходил в сарай и принёс то, что просила дочка, но в руки ей не дал. Сам залез в комнату и помог попасть в заклинившие ящики. В нижних ничего ценного не было. Там хранились травы, но они безнадёжно промокли и пропахли дымом. В верхнем ящике лежали документы. Было видно, что бумага от высокой температуры местами приобрела жёлтый и даже коричневый цвет, но всё было в целости.

— Вот это да, — удивился отец. — Я даже не думал, что такое возможно, смотри, тут же всё сохранилось. Вот так комод, и что это за дерево такое? Мил, ты чего замерла, с тобой всё хорошо?

А Меланья стояла и держала в руках маленькую чёрную книжечку, на развороте которой был непонятный текст, отпечаток пальца и подпись «Васса».

«Вот этого точно не может быть», — думала девушка.

Текст плавно обретал понятные очертания. Это клятва служения демону. А книжечка эта принадлежала подруге бабушки Марфы, той монахине, с которой Мила познакомилась в монастыре. Тогда Василиса строго настрого велела сжечь эту книгу в первую очередь. И девушка это сделала, точно сожгла, она это хорошо помнит. Как это возможно?

— Дочь, очнись, что с тобой? — вернул Милу в реальность Михаил. — Поедем домой, ты уже насквозь промокла под дождём, поехали.

— Да, — сунув книжечку в карман, согласилась Меланья. — Едем домой…

Месть — страшный грех

Всю дорогу Милка молчала. Сколько Михаил не пытался её разговорить, не получалось. Она ушла глубоко в себя и вернулась лишь, когда подъехали к дому.

— Пап, отстранённо спросила она. — Скажи, если бы тебя избили и украли очень ценное, ты бы пытался найти обидчика?

— Конечно бы пытался, — на автомате ответил Миша, но поняв куда может клонить дочь, тут же одёрнулся. — Мил, если бы было так, как ты сказала, то — да. А конкретно в твоём случае, я бы просто жил дальше. Ты же не будешь мстить тому, кого нет?

Мила молчала, поднявшись в квартиру, они сняли с себя пропахшую гарью одежду и поочерёдно приняли душ. За обедом тоже была тишина. Меланья что-то серьёзно обдумывала, внутри зрело тягостное решение. Сейчас она тщательно взвешивала все «за» и «против», ошибаться не хотелось, слишком дорогой могла бы оказаться ошибка.

На самом деле в ней давно кипела злость и желание отомстить Чёрному, но тот никак не проявлялся. Будто исчез. Где он мог быть? Как понять, затаился он, или действительно оставил её в покое?

— Пап, в паре часов езды отсюда есть монастырь. Помнишь я ездила туда?

— Конечно, помню, — отозвался Михаил. — Ты не просто ездила, ты жила там три недели. После этого тебе полегчало, да?

— Да, мне очень помогли. А ты сможешь отвезти меня туда завтра?

— Жить? — оторопел отец.

— Нет, не жить, — улыбнулась Мила. — Я тогда встретила там очень хорошую бабушку, хочу её навестить. Ну, или её могилку.

— Ты же знаешь, воскресенье у меня выходной, можем съездить.