Мелхиседек Том 3. Бог

Итак, некий безродный дядя царицы, лицо неопределенной национальности, задирает нос перед фаворитом самого царя Артаксеркса, и этот фаворит решает за это наказать его смертью. И тут еще раз внимание: но когда «сказали ему из какого народа Мардохей», то задумал Аман убить всех евреев заодно! Каково!!! Единственный приемлемый вариант объяснения этой несуразицы состоит в очень простой версии — люди при дворце знали, что Мардохей еврей, раз уж они об этом сказали Аману, следовательно, они знали, что и Есфирь тоже еврейка, но они … постоянно об этом забывали и считалось так, что они об этом не знали. Видите, мы уже хорошо научились понимать «Священное Писание». Однако, восхищение от этого текста не оставит нас и дальше. Продолжим.

Аман приходит к Артаксерксу и говорит:

— А ты знаешь, что в Персии полно евреев?

— Да ты что? — удивляется Артаксеркс. — Кто такие?

— Да, родственнички твои. Соплеменники жены твоей и ее дяди полоумного.

— Надо же! — радуется царь, — И что же нам с ними делать?

— А давай их убьем!

— А почему бы и нет? — оживляется царь, — Давай!

Ударили они по рукам и на том и порешили. Конечно, такого диалога дословно в Книге Есфирь нет, но в контексте того, что Аман пришел к царю и предложил за просто так поубивать всех евреев, родственников его жены, было где-то так, как мы написали.

Итак, царь соглашается. И что же делает Аман с ненавистным «Мардохеевым народом»? Он немедленно, не теряя ни секунды, рассылает в самом спешном порядке письма во все области царства, в котором за царской надписью предписывается убить всех евреев от мала, до велика через год. Кто не вчитался, повторим — через год. Уж так хотелось убить Аману Мардохея и всех его соплеменников, что не было у него ни сил, ни терпения ждать хоть немного, и он решил поубивать их всех тут же, на месте, без промедления, сразу, через год. Еще один поворот истории, достойный общего стиля изложения. Очевидно, Аман был кретином (это не национальность). Но даже полный кретин, даже если он второе лицо в государстве, и тот не мог не понимать, что за год от приговоренных не останется никого. Терять им будет нечего, а бороться есть за что, и побегут они с превеликой силой в течение этого года в заморские дали за тридевять земель, туда, где царский циркуляр — не указ. Ну да, ладно, не будем строги. Персонаж то — сказочный! Аманушка-дурачок.

Что же было дальше? А дальше — Мардохей плачет, весь народ плачет, а Есфирь … ничего не знает. Откуда, в самом деле, царице знать, что происходит в государстве? Весь народ траур одел, Мардохей траур одел, вышел из дворца, встал на городской площади, кричит, убивается, а царица людей к нему посылает, мол, найдите дядю, и спросите: «Что это и от чего это?». Нашли его, спрашивают, как царица велела, а он им в ответ слово молвит — «передайте Есфири, одна надежда на нее. Пусть идет к царю, признается, что она еврейка, и просит за народ свой». Донесли верные слуги Есфири ответ Мардохея, а она через слугу ему ответ шлет: «Не в фаворе я, дядя. Вот уже 30 дней, как царь меня видеть не хочет».

А дальше немножко скучно. Все, как в обычной сказке. Есфирь оделась поприличнее и стала мелькать в тех местах, где царь ее увидеть может. И вот он ее увидел, и она ему понравилась, и от красоты ее он тут же сказал ей — «проси что хочешь, хоть полцарства». Ну и она, конечно же, попросила за свой народ и … стоп. Это мы увлеклись. Все было не так. Он, действительно, предложил ей хоть полцарства, а Есфирь в ответ попросила придти царя к себе на пир следующим вечером, но обязательно вдвоем с Аманом, а за это время она подумает, и на пиру скажет царю, чего она хочет — полцарства, или чего другого.

Если до этого мы видим в этой истории отличительно умных людей: стражников, которые громогласно обсуждают на посту планы по убийству царя, Мардохея, который хамит Аману, способному одним щелчком его уничтожить; придворных, которые не догадываются, что племянница еврея тоже еврейка; царя, который подписывает заявку на убийство целого народа; Амана, который назначает для исполнения своей заявки предельно короткие сроки; сам народ, который вместо того, чтобы взять ноги в руки, плачет и носит траур; то Есфирь автор этого сочинения наделил прямо-таки своим уровнем интеллекта. Потому что только особо умная девушка может тянуть с исполнением желаний от мужчины, который еще вчера ее видеть не хотел, а сегодня неожиданно воспылал страстью. Казалось бы — чего ждешь? Проси у него поскорей, пока у него характер мягкий! Ан, нет! Дело-то, пустяковое. До завтра подождет. За рюмочкой, за закусочкой, как принято у белых людей, и поговорим. Ну, а вдруг война завтра начнется? Вдруг ночью царя заговорщики убьют? Вдруг просто своей смертью помрет, или настроение из-за геморроя обострится? Но с таким умом, как у Есфири, она не торопилась. Она знала, что ничего такого непредвиденного уже произойти не может. Ничего не помешает. Она читала сценарий.