Мелкий бес

«Саша стоял на коленях, как наказанный… с озабоченным выражением на лице, с мольбою и печалью в черных глазах, осененных длинными, до синевы черными ресницами», «…важно угощал Ольгу Васильевну, и черные глаза его ярко блестели», «Саша смотрел на Передонова гневно загоревшимися глазами» (№ 8, с. 62, 64, 66) и т. п. (курсивом выделены наращения текста).

В журнальной публикации Сологуб ввел в текст упоминание о «ближайшем городке» Сафате (гл. X, № 8, с. 72); вероятно, топоним происходит от библеизма — Иосафатова долина, где, по преданию, будет происходить Страшный Суд.

Параллельно с наращением деталей для иллюстрации демонизма и безобразия передоновского «предметного мира» Сологуб усилил «декор» мещанского быта рутиловской «фронды», дополнил текст мелкими, но характерными подробностями.

Например, вместо: «Ее горница всегда благоухала духами» (№ 2. Л. 232) — стало: «Ее горница всегда благоухала чем-нибудь, — цветами, духами, сосною, свежими по весне ветвями березы» (№ 9, с. 105).

Более «эстетизированным» стало и само описание горницы:

«В Людмилиной горнице было просторно, весело и светло от двух больших окон в сад, слегка призадернутых желтоватым тюлем. Пахло сладко. (…) Стулья и кресла были обиты золотисто-желтою тканью с белым, едва различимым узором» (№ 9, с. ИЗ; вставки выделены курсивом. — М. П.).

Среди всех поздних вкраплений в текст «Мелкого беса» наиболее существенным для прояснения авторского замысла было дополнение, привнесенное в начало первой главы: непосредственно в первый абзац Сологуб ввел тему ариманического бытия («Но все это только казалось») и тем самым задал основную интонацию романа.

Ко времени публикации «Мелкого беса» почти все эпизоды «сомнительной нравственности» из него были изъяты. Тем не менее проделанная работа оказалась недостаточной, и Сологубу пришлось в очередной раз пойти на уступки цензуре или пожеланиям редакции. В частности, он был вынужден убрать из романа описание символического провиденциального сна Людмилы в окончании главы XIV, от слов: «Потом приснилась Людмиле великолепная палата с низкими, грузными сводами…» до конца главы.

Соответственно Сологуб постарался убрать из текста все следы «проговора»: вместо «…видела она его во сне, скромного и одетого, но чаще обнаженного, и в волшебной обстановке» (№ 2. Л. 231) стало: «…иногда скромного и обыкновенного, но чаще в дикой и волшебной обстановке» (№ 9, с. 104); авторская сентенция: «Сама того не замечая, уже Людмила начала развращать Сашу, будя в нем преждевременные, пока еще неясные стремления да желания» (№ 2. Л. 243) — утратила конкретность, Сологуб опустил замечание о развращении Саши (№ 9, с. 115).

В период подготовки журнальной публикации после «косметической» авторской правки принципиальная работа с текстом романа фактически была завершена.

Изъятое описание сна Людмилы было восстановлено в первом отдельном издании «Мелкого беса» (СПб.: Шиповник, 1907). Эпиграф впервые был внесен в текст седьмого издания (Собр. соч. В 20 т. Т. VI. СПб.: Сирин, 1913).

Дата окончания произведения, зафиксированная в черновом автографе, не была обнародована ни в одном из одиннадцати прижизненных изданий «Мелкого беса». Впрочем, она и не соответствовала реальному сроку завершения работы над романом.

* * *

«Окончательный» текст часто бывает далеко не окончательным для самого автора. Именно таким текстом для Сологуба был роман о Передонове. На протяжении двух десятилетий после окончания «Мелкого беса» писатель периодически возвращался к своему герою. В интервью и авторских предисловиях к переизданиям книги он постепенно «раздвигал» границы текста, добавляя каждый раз какие-либо новые подробности о персонажах романа (впервые в Предисловии к пятому изданию, август 1909).

Предисловие к пятому изданию (август 1909) по форме и содержанию представляет собой эпилог «Мелкого беса», с традиционной концовкой:

«Впрочем, если мне удастся получить точные сведения о позднейшей деятельности Передонова, я расскажу об этом достаточно подробно».[400]