Мелкий снег (Снежный пейзаж)

Спустя несколько дней Таэко выписалась из клиники и вернулась к себе на квартиру. Она всё ещё была очень слаба, поэтому О-Хару ежедневно приезжала к ней рано утром, готовила, стирала, убирала и поздно вечером возвращалась в Асию. Тем временем сакура давно уже отцвела, и Кикугоро уехал из Осаки. Только в конце мая Таэко начала понемногу выходить из дома. Хотя Тэйноскэ и не объявлял свояченице своего «прощения», он дал понять, что не возражает против её появления у них в доме, и Таэко, стремясь как можно скорее окрепнуть, весь июнь ежедневно приезжала в Асию обедать.

* * *

Между тем война в Европе приобретала всё более драматический характер. В мае немецкие войска вторглись на территорию Голландии, Бельгии, Люксембурга. За этим последовала трагедия Дюнкерка. В июне капитулировала Франция и было подписано Компьенское перемирие…

В последнее время в доме Сатико часто говорили о Штольцах. Как отразились все эти события на их семье? Госпожа Штольц надеялась, что Гитлер всё уладит и войны удастся избежать. Интересно, что она думает теперь, когда Европа полыхает в огне? Петер, должно быть, вступил в гитлер-югенд, а господина Штольца скорее всего призвали в армию.

Да, для их семьи наступили тяжёлые времена, но, возможно, все они — и госпожа Штольц, и даже Роземари — настолько опьянены военными успехами Германии, что соображения личного благополучия отошли для них на второй план…

А что будет с Англией, на которую, того и гляди, обрушатся налёты немецкой авиации? Что будет с Катериной? До чего же непредсказуемы человеческие судьбы! Не успела эта молодая женщина, ютившаяся с матерью и братом в жалком, почти игрушечном домике, переехать в Англию, выйти замуж за миллионера и поселиться в роскошном особняке, как английский народ оказался перед лицом небывалой катастрофы. Бомбы посыплются прежде всего на Лондон и его окрестности, так что «дворец», в котором живёт Катерина, может в мгновение ока превратиться в груду пепла. Но это ещё не самое худшее — не исключено, что она останется не только без крова, но даже без пищи и одежды. Не охватывает ли её сейчас, как и всех англичан, отчаяние и страх? Не тоскует ли она по далёкому небу Японии? Не вспоминает ли бедный домик в Сюкугаве, не жалеет ли, что не осталась там?..

— Кой-сан, мне кажется, тебе следовало бы написать Катерине, — сказала однажды Сатико.

— Да, как только увижу её брата, обязательно узнаю у него адрес.

— А я хочу написать Штольцам, только кто переведёт моё письмо на немецкий язык?

— Почему бы тебе снова не попросить госпожу Хенинг?

«В самом деле», — подумала Сатико и впервые за последние полтора года написала г-же Штольц длинное письмо. Читая в газетах о войне в Европе, писала Сатико, они без конца думают и говорят о семье Штольцев. У них всё более или менее благополучно, продолжала Сатико, но Япония тоже переживает трудные времена, и они весьма удручены мыслью о том, что затянувшийся конфликт с Китаем может перерасти в настоящую войну. Удивительно, сколько перемен в мире произошло с тех пор, как Штольцы покинули Японию.

Они с тоской вспоминают счастливое время, когда Штольцы жили по соседству с ними, — вернётся ли оно когда-нибудь? Возможно, после того ужасного наводнения у Штольцев остались неприятные воспоминания о Японии, но подобные стихийные бедствия происходят не так уж часто. Поэтому Сатико надеется, что, когда закончится война, Штольцы снова приедут в Японию. А Макиока лелеют мечту хотя бы раз в жизни побывать в Европе и, возможно, когда-нибудь навестят их в Гамбурге. Они хотели бы дать Эцуко хорошее музыкальное образование и, если позволят обстоятельства, намерены в будущем отправить её учиться в Германию. В конце письма Сатико сообщала о том, что на днях вышлет для Роземари отрез шёлка и веер.

На следующий день Сатико отнесла своё письмо госпоже Хенинг с просьбой его перевести, а ещё через несколько дней, оказавшись в Осаке, купила в фирменном магазине «Миноя» танцевальный веер[112] и отправила его в Гамбург вместе с отрезом крепдешина.

* * *

В одну из суббот в начале июня Сатико и Тэйноскэ, оставив дом на попечение Юкико, поехали в Нару любоваться молодой листвой. С прошлого года у Сатико было немало хлопот и волнений, связанных то с одной, то с другой младшей сестрой, и Тэйноскэ хотел дать ей возможность немного отдохнуть. А главное, — ему хотелось впервые за долгое время побыть с женой наедине.

Супруги остановились в гостинице «Нара», в воскресенье совершили пешую прогулку от синтоистских святилищ Касуга до буддийского храма Тодайдзи, посмотрели «Великого Будду»,[113] прошлись по западным окраинам города.