Мелкий снег (Снежный пейзаж)

Как же так? — возразила Сатико. Неудобно, если Кой-сан не поедет вместе с ними. Что бы ни говорил Тацуо, Цуруко вряд ли изменила своё отношение к Кой-сан и будет рада её видеть, в особенности теперь, после перенесённой ею тяжёлой болезни. Кой-сан должна непременно поехать в Сибую. Таэко, однако, ответила, что валится с ног от усталости. Она выпьет где-нибудь чашечку кофе и оттуда потихоньку пойдёт в театр. Сатико не стала настаивать, и в результате они поехали в Сибую вдвоём с Юкико.

Остановив машину перед домом Цуруко, шофёр сказал, что ждать их не сможет. Сёстрам насилу удалось его уговорить, пообещав, что они будут отсутствовать самое большее двадцать минут и, разумеется, полностью оплатят время простоя.

Цуруко провела сестёр наверх, в гостиную. Здесь всё оставалось по-прежнему — и красный лакированный столик, и каллиграфическая надпись кисти Рая Сюнсуя над входом, и шкафчик с золотой росписью, и старинные часы на нём. Все дети, за исключением пятилетней Умэко, были в школе, и поэтому в доме стояла непривычная тишина.

— Не пойму, отчего вы не отпускаете машину?

— А вдруг мы не сможем поймать здесь такси? Как тогда добираться до театра?

— Да здесь сколько угодно такси. К тому же вы могли бы поехать и на метро. От станции «Оваргитё» до Кабуки буквально два шага.

— В следующий раз мы побудем у тебя подольше. Я уверена, скоро мы опять приедем в Токио.

— А что дают в Кабуки в этом месяце? — неожиданно спросила Цуруко.

— «Ибараки», «Хризантемовое поле»,[119] затем… Ну вот, забыла…

В комнату вошла маленькая Умэко. Юкико взяла её за ручку и увела играть вниз, оставив сестёр наедине.

— Как дела у Кой-сан?

— Она была всё утро с нами, но к тебе ехать постеснялась…

— Почему? Я была бы рада её видеть.

— Я так ей и сказала… Видишь ли, в эти дни у нас было много беготни, и она едва держится на ногах. Мне кажется, она ещё не вполне оправилась после болезни.

Стоило Сатико переступить порог этой гостиной, как смутная враждебность к сестре, не покидавшая её все эти месяцы, исчезла без следа. На Цуруко можно было сердиться только на расстоянии, а вблизи она была всё той же сердечной, радушной Цуруко. Сатико почувствовала неловкость, когда сестра поинтересовалась, какие пьесы идут в Кабуки. В самом деле, было жестоко не пригласить Цуруко в театр, тем более что сёстрам не так уж часто удаётся побыть всем вместе. Если бы Цуруко промолчала, можно было бы не придавать всему этому значения, но Сатико знала, что, несмотря на свою внешнюю степенность, сестра бывает по-детски импульсивна, — при одном упоминании о Кабуки ей наверняка захотелось пойти туда вместе со всеми. К тому же теперь, когда в результате падения курса акций капитал, которым они с Тацуо так дорожили, практически обесценился и бюджет семьи значительно сократился, Цуруко вряд ли может позволить себе часто бывать в театре.

Сатико поспешила загладить неловкость и перевела разговор на матримониальные дела Юкико, стараясь представить их в самом радужном свете. Жених, сказала она, выражает горячую заинтересованность в браке и ждёт лишь согласия семьи Макиока. На сей раз она уверена, что дело сладится, и в скором времени надеется порадовать Тацуо и Цуруко добрыми вестями. Как только Тэйноскэ встретится с господином Мимаки, они намерены обстоятельно обсудить этот вопрос с «главным домом».

— Господин Мимаки будет сегодня в театре. И Итани с дочерью тоже, — заметила Сатико напоследок и поднялась. — Я уверена, мы очень скоро увидимся.

Цуруко пошла её проводить.

— Юкико должна сделать над собой усилие и казаться хоть чуточку более оживлённой и разговорчивой.

— О, вчера ты её не узнала бы! Она держалась удивительно просто и естественно, охотно поддерживала беседу. Вот увидишь, на сей раз всё будет хорошо.

— Мне так хочется в это верить! Как-никак ей уже тридцать четыре года…

— До свидания, Цуруко, — сказала Юкико, когда сёстры спустились вниз, и, опережая Сатико, ринулась в прихожую.

— До свидания. Передайте привет Кой-сан, — ответила Цуруко и направилась вместе с сёстрами к машине. — Значит, Итани едет за границу… Наверное, мне тоже полагалось бы с ней проститься.

— Не думаю, ведь вы с ней не знакомы.

— Да, но, зная, что она в Токио, неудобно никак не поблагодарить её за хлопоты. Когда уходит её пароход?

— Двадцать третьего. Но она, по-моему, не хочет, чтобы её провожали.

— Тогда, быть может, мне следует повидать её в гостинице?

— Я не вижу в этом особой необходимости…

Водитель включил мотор, и в этот миг Сатико заметила, что по лицу Цуруко катятся слёзы. «Как странно, — подумала Сатико. — Неужели разговор об Итани мог её огорчить?» Машина тронулась с места. Цуруко уже не пыталась сдерживать слёзы.

— Ты видела? — спросила Юкико сестру. — Кто бы мог подумать, что она расплачется из-за отъезда Итани.

— Наверное, отъезд Итани здесь ни при чём. Дело в чём-то ином.

— Может быть, она обиделась, что мы не пригласили её в Кабуки?

— Да, скорее всего так. Ей очень хотелось пойти в театр.