Мелкинд Виллейн

Эритор резко оторвал себя, зашагал не оборачиваясь по дороге на север. У меня в руках тайком сунутый свёрток. Под слоями дерюги рыцарский меч, длинноват и тяжёл, такой же полезный мне как палка. Я махнул на прощание спинам и потопал на юг. Поверх кустов виднеются недалёкие уже развалины башни.

Шагаю в своё удовольствие, на губах беззаботная улыбка, птички в кустах будто услышали, радостно щебечут. Солнце ласково гладит по голове, целует в правую щёку.

Развалины замка живописно раскатились камнями с небольшого холма. Замки на спорной, они все спорные, границе с Ретунией горят часто, вот и этот не пощадил таран и огонь, да не простой, магический! Только он даёт жар, что плавит твёрдый гранит, а блоки выпрыгивают из враз тесных стен, как пущенные катапультой. Я выругался, ушибив голень: за четверть лиги от главной башни камни заросли травой, другие занесло землёй, сидят, как разбойник в засаде.

В развалины заходить опасно, вдруг на постое лихой люд? Но не зайти глупо – вдруг есть интересное?

Стены замка разрушены почти до основания, остатки низкие, местами по пояс, верхние этажи башни спустились во двор лавиной камней. Северная стена на этаж выше, закрывает от взора, что там внутри. Насвистывая, я направился к бывшим воротам.

По земле крылом мелькнула стремительная тень, перечеркнула меня, уносится вперёд и влево, поблекла. Я дёрнулся, завертелся волчком в поисках опасности. Глянул на небо – ничего, щурюсь на солнце, прикрываю глаза ладонью. Развалины уже кажутся не жалкими, но защитой. Снова пала тень, я резко обернулся. Солнечный диск заслонил силуэт с раскрытыми крыльями, в лицо мне ударил ураган.

Дикий рёв гигантской пасти заставил присесть, страшный, куда там пустынному льву с его рыком. Звук распался на два, один низкий, почти не слышен, от него щемит в груди и хочется выпрыгнуть из сапог и бежать, бежать, забиться в тёмный угол. Второй звук высокий, режет как бритвой, от него поют кости и ноют зубы. Я послушался первого, бросился к спасительным руинам. В спину толчок воздуха, меня схватило поперёк как клещами, дёрнуло, земля резко уходит вниз на множество локтей. Хватка внезапно разжалась, я ринулся вниз головой. Изогнулся в полёте, чтобы не врезаться макушкой, плечо взорвалось болью. Замер, распластанный на спине, чудовище уходит свечкой вверх, длинный хвост щёлкнул шипами по земле, под ударом валун взорвался осколками. Я еле поднялся, заковылял вверх по склону. Это издалека холм казался пологим, приходится карабкаться, пальцы цепляются за прутья кустов, пучки трав.

Я часто оглядываюсь. Дракон, а это дракон, пикирует вновь, растопырив кривые когти на скрюченных лапах. За миг до земли передумал, поджал лапы, брюхо шлёпнуло по склону, башня на вершине подпрыгнула, полуразрушенный этаж решил спуститься ниже. Мимо пролетел камень размером с барашка, дракон позади вякнул, приняв удар. Я припустил.

До спасительной стены всего чуть-чуть, не успел. Сверху ударила пасть, скользкий язык сбил с ног, завился верёвкой вокруг пояса. Голова дракона резко мотнулась вверх, подкидывая, язык исчез, обляпав ведром слюней. Я перелетел через низкую стену, шлёпнулся на плац у подножия башни, чудом попав меж двух свежих валунов. Вылез еле-еле, поискал дракончика.

Дракон расположился на склоне, длинное тело вытянуто, крылья в стороны – нежится в лучах солнца. Глаз с вертикальным зрачком хитро посматривает на развалины.

Я перевёл дух. Дракон мощно выдохнул, ветер донёс запах свежей крови.

– Сыт, гадёныш! Играешься? Что ж, поиграем.

Я обежал вокруг башни, ищу, где забраться внутрь. Вот и вход, на петлях остатки давно выбитых дверей, внутри на полу хаос камней и балок перекрытий. Пыль клубами, из-под навала торчат сапоги, одна нога ещё трепыхается в конвульсиях. У стены сундук, крышка проломлена балкой, из лопнувшего борта рассыпалась пара золотых монет, виден обрез дорогой ткани.

Остатки стен повыше первого этажа, чудом цела центральная балка перекрытия, самая мощная и толстая. На цепи с балки раскачивается высокая, но узкая клетка, из тех, что любят подвешивать в пыточных подвалах, в клетке двое. Скелет, выбеленные временем кости осыпались на дно, поверх череп, что лыбится щербатым ртом. Кроме скелета узник, руки и ноги торчат вон меж прутьев, голова поникла, прежде окладистая, рыжеватая борода опалена, кончики завились тугими спиралями, как у барана. Гном, а это гном, застонал, заворочался. С трудом поднимает голову, глаза долго блуждают невидяще, остановились на мне. На моей спине, я занят разграблением сундука, не обращаю внимания на узника.

– Эй ты! Открой клетку! Ключ где-то около сундука, – прохрипел гном. Я обернулся, подхожу ближе.

– Зачем, хорошо сидишь, в хорошей компании!

Гном пытается разлепить опухшие веки пошире, не дают мешки под глазами, лицо опухло от побоев.

– Ты хто? Виллейн!!! Ты как здесь, тоже схватили?!

– Мимо шёл. Сам знаешь, лорды как сороки: собирают всё ценное в родовых гнёздах. А мне ой как нужна магия, позарюсь и на самую малость! Обычные грабители часто проходят мимо невинных вещиц, не подозревая тайную мощь.