Мельничиха из Тихого Омута

Конечно, продать её было бы лучшим решением. Продать и купить домик с нормальным огородом и каким-нибудь фруктовым садиком, если здесь растут фрукты - с этим и справиться легче, особенно - женщине. Особенно - если она из другого мира и только вчера носила маникюр, а землю видела только в цветочном горшке на окне. Продать можно, но я понятия не имела о расценках в этом мире. Наверное, десять серебряных монет - это очень мало. Десять монет - это десять месяцев аренды, и то - не жилья, а земли. А мамаша Жонкелия сказала, что граф ссудил эту землю совсем даром.

- Десять - мало, - сказала я деловито. - И вам это прекрасно известно, так что прекратите говорить глупости.

- Глупости? - хмыкнул он и огляделся. - У вас просрочка по аренде третий месяц. В ноябре граф выставит вас вон, и я получу эту развалюху даром.

Так бы и было, но мельник не знал о двух серебряных монетках, что Жонкелия выклянчила у судьи, а я знала, и они-то заставили меня чуток принаглеть и совсем не чуток приврать. Главное - пока избавиться и от этого типа. Эй, дайте же несчастной переселенке в другое тело хотя бы освоиться? Чего навалились-то все разом? Сначала судья, теперь мельник...

- За аренду будет заплачено сегодня же, - небрежно ответила я, уперев руки в бока, чтобы выглядеть побойчее. - И к вашему сведению, одной черепицы на этой крыше, - я мотнула головой в сторону мельницы, - больше, чем на двадцатку серебром. А голубятня - та и вовсе картиночка.

- С чего бы это на двадцатку? - огрызнулся мельник, и я поняла, что попала в точку. - За нее восемь дадут, не больше. А голубятня ваша никому не сдалась. Придумали ещё -голубей разводить! Кому они нужны? Перевод корма, а мяса - с горсточку! Десять серебром

- и ни горшеном меньше.

- Отвечу через месяц, - ледяным тоном произнесла я, назначив максимальный срок отсрочки. За месяц я или вернусь обратно или точно разберусь, что тут к чему и почём. -Потому что через неделю приезжает покупатель, он хочет посмотреть мельницу и обещает за неё побольше десяти монет.

Тип так и подпрыгнул, и зубочистка вывалилась изо рта.

- Какой такой покупатель? - возмутился он. - Врете вы всё, хозяйка! Никто в округе не купит вашу мельницу.

- А я и не про округу говорю, - отрезала я. - Приедет покупатель из города. Ему врачи сказали переселиться в деревню, поближе к природе. Вот он и задумал стать мельником -доходно и нехлопотно. Если предложит полную цену - это вы останетесь с носом.

- Кто он? - выпалил мельник.

- Ха-ха, - мрачно сказала я ему в лицо. - Так я вам и назову его имя. Месяц. А потом поговорим.

Этой фразочкой я осталась довольна, потому что мельник побледнел, потом побагровел, потом достал из кармана новую зубочистку и крепко прикусил ее.

- Доиграетесь, - пообещал он с угрозой. - Решили из себя строить настоящую хозяйку? Не поздновато ли? Всем уже известно, что вы - две курицы, только и способные, что бестолково квохтать!

Больше всего хотелось обозвать его в ответ. Петухом, например. Он и в самом деле походил на жирного, обнаглевшего петуха. Но я решила не ругаться намертво, потому что покупатель из города существовал только в моем воображении. Кто знает - может, придется продавать мельницу именно этому мерзкому типу. И тогда он даже десятку пожалеет.

Но и бояться его не стоило. Или хотя бы стоило показать, что его никто не боится.

- Всего доброго, - послала я графского мельника. - Вон дыра в заборе - назад и с песней. Я сказала - месяц. А там - посмотрим.

- Посмотрим, посмотрим, - пообещал он и с кряхтеньем протиснулся обратно за изгородь.

- Только когда будем смотреть, я десятки точно не дам. Восемь серебром - красная цена вашему хлеву!

- Там разберемся, у кого хлев, - крикнула я ему вслед, когда он, широко шагая и зло размахивая руками, двинулся к дороге, где стояла коляска, запряженная каурой лошадью.

- Ух ты, - услышала я за спиной и оглянулась.

Мамаша Жонкелия стояла с охапкой стираного белья и тоже смотрела вслед мельнику.

- С чего - «ух»? - спросила я, ещё не остыв от короткого, но динамичного разговора.

- «Ух» - потому что Эдит так точно не заговорила бы, - пояснила Жонкелия. - Настоящая Эдит заплакала бы. Может, жаловаться бы начала.

- Предлагаете мне плакать и жаловаться? - спросила я с вызовом.

- А это уж сама решай, - ответила она, поудобнее перехватывая белье и направляясь в дом.

- Мне главное, чтобы Эдит была жива-здорова. И деньжонками разжиться, чтобы за аренду заплатить. За два месяца заплатим, значит, ещё три месяца у нас есть...

- Отчего же - за два месяца? - сказала я и снова уперла руки в бока. - Заплатим за один. А вторую монету пустим в дело. Как говорится - не надо зарывать серебряные таланты в землю.

Жонкелия чуть не выронила только что стираное белье и посмотрела на меня подозрительно:

- Ты что это задумала? - спросила она, насупившись. - Заплатим за два месяца и сможем жить здесь до зимних праздников.