Мельничная дорога

Патрик представлял так: Мэтью будет один, он наставит на него нож и потребует: «Не приближайся к моей жене, иначе я тебя убью». Но теперь в нарисованной им картине что-то казалось неправильным, нечто более существенное, чем присутствие свидетеля.

Сумеет ли он напугать Мэтью? Прежде это ему не удавалось. Изменился ли его бывший друг? Чем он способен ему пригрозить? Вполне возможно, что у него ничего не выйдет.

А если Мэтью ответит «нет»? Не захочет держаться от Ханны на расстоянии?

Эндрю что-то мурлыкал себе под нос. Патрик прикинул, сколько ему лет: двадцать с небольшим? Максимум двадцать пять. Темные глаза, длинные ресницы, лицо от скул резко сужается к подбородку.

На кофейном столике перед Патриком лежал еще один камень – розоватый, гладкий, блестящий. Патрик хотел взять его, но Эндрю заметил и крикнул:

– Не трогай этот драгоценный беозар или как его там!

– Что за штука?

– Точно не помню, что-то мерзкое. Он называет его камнем динозавра, а обращается с ним так, словно это череп его покойного папаши.

Патрик заметил, как Эндрю едва заметно дернул головой в сторону фото на книжной полке.

– Сомневаюсь, – сказал он. – Мэтью ненавидел своего отца.

– Потрясающе, – усмехнулся парень. – Только этого мне не хватало. Еще один с комплексом папочки. Зато сразу видно, откуда его внешность.

Патрик покосился на снимок. Старик из охраны природы, припоминал он, обладал грубоватой наружностью.

Эндрю принес чай и подал Патрику кружку с нарисованным «Юнион Джеком»[10].

– Прошу прощения, последняя чистая. Такую чушь посылают, если уезжаешь за границу, – считается, ты никак не можешь без постоянных напоминаний о прежнем месте. – Он выдвинул из-под стола табурет и сел в нескольких дюймах от Патрика. – А теперь плати за вход. Буду задавать всякие разные вопросы о той поре… Подожди, когда ты сказал, вы дружили?

– Последний раз я видел Мэтью в 1982 году.

– Сколько же лет тебе было?

– Двенадцать. Почти тринадцать.

– Тогда ему… – Эндрю принялся загибать пальцы.

– Мэтью на год старше меня.

– Следовательно, ему…

– В этом году перевалило за сорок.

– За сорок? Это все объясняет. Вот почему сукин сын не отмечал свой день рождения со мной. Я начинаю себя чувствовать как жертва насилия над малолетними.

– О чем ты хотел меня спросить?

– В этом больше нет смысла. Я не переживу того, что ему сорок.

– Тогда можно я тебя кое о чем спрошу?

– Валяй. – Эндрю принял скучающий вид.

– Так Мэтью… – Патрик не мог выговорить слова.

– Замутил разговор, продолжай. Не собираюсь тебе подсказывать.

– Мэтью… – Патрик перешел на полушепот, – голубой?

Эндрю зашелся от хохота и, чуть не выронив кружку, поставил на стол.

– Нет, Мэтью не голубой. А если бы даже был голубым, то это просто ярлык. Ему ярлыки не подходят. Ярлыки годятся на суповые консервы. Спроси его о них, когда увидишь. И потеряешь два часа жизни, которые больше не вернешь.

– Прости, у меня сложилось впечатление, будто ты…

– Я его сожитель? Любовничек?

– Да.

– Конечно. А ты, я посмотрю, немного тормоз. Все очень просто. Наш общий друг Мэтью… окей, я пытаюсь сформулировать так, чтобы он посчитал почти аппетитным. Скажем, Мэтью – и рыба и мясо, если ты меня понимаешь.

– Бисексуал?

– Господи, нет! Брось ты эти ярлыки. И не ляпни ему – получишь бонус, дополнительные девяносто минут монолога. Умный понимает с полуслова: нельзя пытаться определить, кто есть Мэтью. Мэтью делает то, что этот чертов Мэтью любит, и тогда, когда этот чертов Мэтью хочет. Я ему с самого начала говорил: можешь иметь сколько угодно мальчиков, если это несерьезно. Но сунешься к бабе, пока ты со мной, только меня и видел.

– И он…

– Нет! Была у него до меня одна актрисулька. Наверное, смазливая. Однако малость с приветом. Стоп. Теперь моя очередь. Так ты сказал, вы дружили?

– Были лучшими друзьями.

– Готов поспорить, ты был к нему сильно привязан.

– Не в том смысле…

– Не переживай. Я вижу, Патрик, мужчины – не твоя страсть. Как вы сошлись?

– Это случилось, когда мне было двенадцать лет. Меня задирал парень постарше – Райан.

– О, мне уже ясно, чем закончится история: Мэтью вовремя вмешался и спас тебя. Классика в его духе. Итак, тебе было двенадцать. И с момента вашего знакомства до окончания школы случилось что-то пикантное. Выкладывай.

– Мэтью не доучился до окончания школы. Он тебе не рассказывал?

– Я же объяснил: он не говорит мне ни-че-го. Это могло бы стать проблемой, если бы он не был таким… ну, ты понимаешь… За что его выперли? За какие-нибудь гнусности с учителем?

Эндрю как будто находил их разговор забавным. У него задергалась нога, и Патрика от этого замутило.

– А ты не знал? – произнес он, и тошнота подступила к горлу. Голова закружилась, будто в водовороте прошлого. – Мэтью стрелял в человека, в тринадцатилетнюю девочку.

– Что? Невероятно!

– В августе 1982 года, когда Мэтью было четырнадцать лет, он привязал девочку к дереву и выпустил в нее тридцать семь пулек из воздушки. Жертву звали Ханной. Последним выстрелом Мэтью выбил ей глаз. Невинная девочка-подросток наполовину ослепла.

– Черт возьми! Ты меня разыгрываешь?