Мельник из Анжибо

— Не будем говорить об этом, — перебила его Роза краснея. — Я не сержусь на вас, Большой Луи. Только надо было вам, уходя, оправдываться не так громко, а то вы разбудили и испугали меня.

— Так вы спали? А мне думалось — вы не спите.

— Полно, вы вовсе не спали, хитрая лисичка, — вмешалась Марсель. — Ведь вы в сердцах задернули занавеси.

— Я одним глазом спала, — ответила Роза, стараясь скрыть смущение напускной досадой.

— Во всем этом ясно одно, — сказал с нескрываемым огорчением мельник, — она сердится на меня.

— Да нет, Луи, я тебя прощаю: ты же не знал, что я была в комнате, — молвила Роза; она слишком долго называла Большого Луи, своего друга детства, на ты и теперь иногда, то ли по рассеянности, то ли намеренно, возвращалась к этому местоимению. Она хорошо знала, что одного-единственного словечка из ее уст в сопровождении этого сладостного «ты» было достаточно, чтобы все огорчения Большого Луи сменились бурной радостью.

— Однако же, — сказал мельник, вскинув на Розу засветившийся от удовольствия взор, — вы не хотите сегодня прогуляться на мельницу вместе с госпожой Марселью?

— Но как же я могу, Большой Луи? Ведь маменька запретила мне — уж не знаю почему.

— Вам папенька позволит. Я пожаловался ему на утеснения со стороны госпожи Бриколен; он их не одобряет и обещался внушить вашей матушке, что она ко мне несправедлива, — как оно и есть, хотя я тоже не знаю почему.

— Ну и прекрасно, если так! — с подкупающей непосредственностью воскликнула Роза. — Мы поедем верхом, хорошо, госпожа Марсель? Вы — на моей кобылке, а я — на папенькином жеребчике; он очень покладистый и резвый тоже.

— И я хочу ехать верхом, — заявил Эдуард.

— Это будет потруднее устроить, — ответила Марсель. — Я боюсь посадить тебя сзади, дружок.

— Я тоже, — подхватила Роза, — наши лошади довольно горячи.

— А я хочу в Анжибо! — упрямился мальчик. — Пойдем, мама, на мельницу!

— Туда далеко, у вас ножки устанут, — сказал ему мельник, — но я берусь отвезти вас, если ваша мама разрешит. Мы поедем вперед на таратайке, посмотрим, как доят коров, чтобы к приезду вашей мамы и этой тетеньки были свежие сливки.

— Можете ему доверить Эдуарда, — обратилась Роза к Марсели, — он очень любит детей! Уж мне-то об этом кое-что известно!

— О, вы были премилой девчуркой, — с умилением произнес Большой Луи. — Ах, всегда бы вам такой оставаться!

— Спасибо за комплимент, Большой Луи!

— Я не хотел сказать, что вы теперь не так милы: я имел в виду, что хорошо было бы, коли бы вы все еще были маленькой девочкой. Вы так меня любили в те времена, не расставались со мной, висли у меня на шее!

— Было бы забавно, — заметила Роза, пытаясь скрыть смущение насмешливым тоном, — если бы я до сих пор сохранила эту привычку.

— Ну так как? — снова обратился Большой Луи к Марсели. — Я беру малыша, идет?

— Поручаю вам его; не сомневаюсь, что он попадает в надежные руки, — ответила де Бланшемон, передавая мальчика Большому Луи.

— Ой, как хорошо! — радостно закричал ребенок. — Лопастушечка, ты будешь снова, как в тот раз, поднимать меня на руках, чтобы я мог по дороге срывать сливы с деревьев?

— Буду, ваше высочество, — смеясь, отвечал мельник, — но при условии, что вы не будете сбрасывать их мне на нос.

Труся в таратайке и играя с мальчиком, — отчего у него сладко щемило сердце, так как Эдуард своей детской прелестью, ласковостью и шаловливостью живо напоминал Розу той поры, когда она была ребенком, — Большой Луи уже подъезжал к мельнице, как вдруг заметил на равнине Лемора: тот шел ему навстречу, но, узнав сидевшего рядом с ним Эдуарда, сразу повернулся и поспешил обратно к дому, чтобы где-нибудь спрятаться.

— Отведи Софи на луг, — сказал Большой Луи работнику, остановив лошадь неподалеку от ворот. — А вы, матушка, позабавляйте ребеночка да не спускайте с него глаз; я быстренько сбегаю на мельницу — и назад.

Он кинулся искать Лемора; тот заперся в своей комнате и, с осторожностью отворив дверь, сказал:

— Ребенок знает меня; я не должен попадаться ему на глаза.

— А кто, черт возьми, мог предположить, что вы все еще здесь? — воскликнул мельник, с трудом приходя в себя от удивления. — Утром мы с вами распрощались, и я думал, что сейчас вы уже на пути в Африку! Кто же вы такой — странствующий рыцарь или просто неприкаянная душа?

— Я в самом деле неприкаянная душа, дружище. Посочувствуйте мне. Я прошел с милю и присел на камень у источника; помечтал, поплакал и вернулся… Я не могу уйти!