Мельник ностальгии (сборник)

Париж, 1893

Литания

Сердце твоё внутри моего прикорнуло,
Как будто просит: «Оставь меня, не буди»,
И сном таким безмятежным дитя уснуло,
Вошло и с тех пор осталось в моей груди.

Спи, о дитя, что тебе до этого света!
Спи, мой ребёнок, долгого, доброго сна.
Когда проснёшься, а будет нескоро это,
Подумаешь, что прошла минута одна.

Спи, мой малыш, и белые сны приумножат
Силы твои, пока к пробужденью летишь.
Потом даже смерть тебя напугать не сможет,
Привыкнешь ты к ней за время, пока ты спишь.

Ты спи, мой ангел, не дам я тебя обидеть,
Чудесные сны придут, если ночь длинней.
Привыкнув ещё при жизни сны эти видеть,
Продолжишь ты видеть их и в посмертном сне…

Спи, мой сынок, средь снов ты спокойно окрепнешь,
Забудь весь мир и меня, погрузись во мрак.
Потом… с закрытыми глазками ты ослепнешь,
Ты будешь слепым, cыночек, и лучше так.

Спокойные сны колышутся еле-еле,
Ты мне не рассказывай снов, ты спи, баю-бай.
Душа моя песню поёт у колыбели,
Как старая няня, ну, а ты отдыхай.

О, как я счастлив своим мальчуганом нежным,
Подобного нет, хоть сотни вёрст исходи.
Младенец уснул сном тихим и безмятежным,
Вошёл и с тех пор остался в моей груди.

Париж, 1894

Разговор с сердцем

Сердце, полно, ты не бейся,
Сердце, хватит, отдохни.
Наша боль, в слезах излейся,
Наша боль, в слезах излейся,
Сердце, сердце, ляг, усни…
В мир пришёл я по ошибке,
И оплакан звонарём,
Лживый мир, неверный, зыбкий,
Лживый мир, неверный, зыбкий,
Мерзок мне! Давай умрём…
Я, невесту выбирая,
Долю звал, она – глуха.
Может быть, земля сырая,
Может быть, земля сырая,
Примет, примет жениха.
Нас растопчет, обезличит
Время бешеным конём.
Сердце, сердце, смерть нас кличет,
Сердце, сердце, смерть нас кличет,
Ради Господа! Уснём…

Коимбра, 1888

Мальчик и юноша

Жасмина ветвь, навек – душиста и бела,
Осталась в прошлом, там, в немеркнущей долине.
Вы, над моей судьбой простершие крыла,
Голубки детства! где я отыщу вас ныне?

Я думал: вечен день, не одолеет мгла
Слоновой кости блеск от башни в ясной сини.
Фантазия моя в той башне берегла
Пленённый лунный блик и все мои святыни.

Но птицы детства прочь умчались от земли,
Растаяли вдали, как золотые склоны,
И лунные лучи из башни утекли…

Напрасно я кричу голубкам белым вслед,
Летят ко мне назад на крыльях ветра стоны:
Их больше нет, сеньор! Голубок больше нет!

Леса, 1885

Сон Жуана