Мельник ностальгии (сборник)

О, ты, Траз-уж-Монтеш, моя сторона,
Где в камушке каждом жива старина!

Один португалец оттуда далёко
Судьбой был заброшен, и жил одиноко.

По Борбе^[1] родной на чужбине скучал,
Вернулся и девушку он повстречал.

Решилась судьба их за пару мгновений,
Венчали их в церкви, денёк был осенний.

И мальчик родился… Судачит молва:
Тот месяц злосчастный был месяцем льва[1].

Ах, девственна мать, что рождает поэта,
В очах её отблеск небесного света…

Луна для младенца плела ворожбу^[2]:
Шли три мавританки пророчить судьбу.

Сказали, внушаемы дивною силой,
Что станет он принцем, но лишь за могилой.

И годы прошли, вновь осенний денёк:
«Я в Кову[2] поеду, прощай, мой сынок!»

Скорбящей Марии на матери платье,
В цветы убралась, на прощанье – объятье.

«Мы скоро увидимся, путь недалёк!»
Да, вот, не вернулась в назначенный срок.

Найти её муж безутешный пытался,
Поехал за нею, да там и остался.

Ах, воин отважный! Была в нём видна
Младенчески чистой души глубина!

Миры пересёк я, тоскою ведомый,
Без вас воротился дорогой знакомой.

Душа стала вещей под чарой луны,
Сбывается рок, нет в том вашей вины…

И всё же, чудесно, коль сын твой – Вергилий,
Пусть грустной судьбою его наградили.

Для вас, португальцы, я песню пою,
От вас не укрою тревогу мою.

Не ранить бы души вам песней унылой:
Нет книги грустней в Португалии милой!

Антонио