Мельников

– А, ну, э-э-э…– Саня на секунду замялся, – да скорой, епт, подберут – и сразу в больничку!

– Неправильно! – Родион говорил быстро и не дал гримасе удивления возможности появиться на Санином лице, – правильный ответ – переходи на светофор. Не делай х**ни, Сань, притормози, прикинь че к чему.

Родион хлопнул приятеля по плечу, Санек махнул рукой:

– Да все путем, не грейся. Ток слушай, у меня тоже вопрос, а за эту чайку ты мне раскидал, она тут вообще причем?

– Да ни причем, забей. – Родион вздохнул.

– Ну все давай, братан, я побежал, пока ты мне мозг не взорвал.

Засов глухо щелкнул и Санек зашлепал резиновыми подошвами вниз по лестнице.

Родион остался один. Снаружи давно стемнело, город успокоился и смотрел первый сон, который потревожил знакомый голос:

– Братиш, есть закурить? Благодарствую. – внизу Санек тормознул случайного прохожего.

Родион усмехнулся. Упав в кресло за компьютерным столиком, он ненадолго сложил руки замком за головой:

– Нам ли быть в печали …

Он пробормотал что-то еще, надавил коленом на кнопку «power» на выглядывающем из-под стола системном блоке и принялся убирать с дивана остатки пиршества. Пластмассовая крышечка из-под сливового вина выскользнула из непослушных пальцев и куда-то покатилась. Родион махнул рукой, выключил свет, да так и завалился спать, в толстовке и носках.

4. Доброе утро!

Щупальца света, ласкового, солнечного, ласкали пол в комнате. Родион спросонья пошарил рукой по полу около дивана. Не найдя телефона на привычном месте, он рассеянно промычал, встал и поковылял в сторону туалета, сбрасывая на ходу мокрое от пота вчерашнее обмундирование. Вставал с постели он обычно тяжело, но на этот раз не было ни привычных десяти килограммов песка в легких, ни утяжелителей на ногах, да и пил вчера как будто только детское шампанское. Перемену в самочувствии Родион заметил сразу и связал ее с пребыванием в клинике.

Штормовой рев унитаза Родиону претил, он поспешил в ванную, прихватив по пути чудо-шампунь. Он щелкнул шпингалетом и включил душ. Пребывание в ванной всегда без исключения настраивало его на философский лад: дверь крашенная несколькими слоями пародий на белый цвет, выглядывающая из-под дешевого тканого коврика потемневшая плитка с сохранившимся кое-где советским знаком качества, свисающая с потолка на полуоголённом проводе лампочка, испачканная известкой в компании псевдоиспанского зеркального шкафчика с LED-подсветкой и ванной, которую предыдущие хозяева по какой-то необъяснимой прихоти залили небесно-голубым акрилом, сеяли в его до недавних пор темноволосой голове семена параллели между обустройством отдельно взятой ванной комнаты и вполне конкретной страны, где приятно фосфоресцирующему шкафчику отводилась роль его, Родиона, скромного мирка, ванне – университета, а пауку, который каждое утро в ней обнаруживался и бросался в бегство с первыми лучами лампочки-солнца – самого обитателя квартиры. Сегодня паука не было. Но Родиону было не до него, он разделся и не торопясь рассматривал себя в зеркало. Нет, он не высматривал на своем в общем-то приятном, с правильными пропорциями, особенно для перебежчика из глубокой провинции, но чрезмерно худом лице шрамы или другие последствия известных событий – в собственном отражении ему сходу померещилось что-то непонятное и незнакомое. Тщательный осмотр, сопровождавшийся нахмуриванием бровей и надуванием щек и завершившийся выдавливанием прыща, вскочившего ночью на самом кончике носа, ответа не дал, точнее дал, но предположительный – Родион списал беспокойные мысли на непривычный пейзаж в виде скошенного поля на голове с хорошо заметными швами, напоминавшими трещины в почве, потому он это бесполезное занятие бросил, открыл шкафчик и взял с полки электрическую щетку, мирно соседствовавшую с небольшим будильником в виде черного куба – самым главным предметом в ванной (он был последней линией обороны в неравном противостоянии со сном), пару раз щелкнул кнопкой, услышав послушное жужжание, открыл воду, ежась, влез под душ и потянулся за зубной пастой.

– Доброе утро!

Родион резко обернулся, поскользнулся и совершил практически полный оборот вокруг своей оси, больно ударившись локтем о стену, но каким-то чудом вернул себе равновесие и, с перепуга потрясая назойливо жужжащей щеткой, как копьем, принялся оглядывать ванную. Голос был женский, приятный, можно даже сказать, нежный, но откуда он взялся? В голове у Родиона со скоростью двадцать пятого кадра сменяли друг друга все возможные хотя бы на долю процента варианты. Телефон? Отобрали. А на этом – пищалка. Вентиляция? Да нет же, звуки долетают оттуда еле живыми, так что речь не разберешь. Догадка созрела внезапно:

– Блин, меня же били по голове, наверное, это мне мерещится.