Мельница

Здесь, наверху, шум был гораздо тише, чем на размольном этаже, так что их уши, почти оглохшие там, все же могли воспринимать отдельные фразы, если их прокричать достаточно громко.

— А что же с ней случилось?

— Ее колесовали — на таком же вот большом колесе; ее расплющило и разорвало на куски.

— Фу, какой ужас!

Сам Йорген ужаснулся еще больше, чем Лиза. Его старое представление о мельнице как о пыточной башне вновь ожило в нем.

Он остановил запущенное им колесо; и так как они больше не знали, что им делать на этой антресоли, они поднялись еще на несколько ступенек на предпоследний этаж.

Это помещение было полностью закрыто сверху дощатым потолком, который, однако, был сколочен так небрежно, что сквозь щели видно было, как наверху что-то движется. Поскольку мельница от галереи и выше постепенно сужалась, бросалось в глаза, насколько предпоследний, элеваторный, этаж меньше, чем размольный, — едва ли не в половину. Посередине вращалось небольшое колесо со скошенными сторонами; вокруг него было несколько еще меньших колес, укрепленных вертикально на горизонтальных осях; они как будто только и ждали, чтобы их присоединили к этому прилежному работяге с его пока совершенно бессмысленным трудом, от которого они были совсем близко — на ширину ладони. Йорген потянул за тонкую веревку, которая через дырку в полу уходила вниз. Желание одного из маленьких колесиков исполнилось: оно придвинулось на ладонь к центральному колесу, пришло в движение и намотало на свою ось веревку.

— Вот так поднимают мешки, — объяснил Йорген.

Лиза кивнула с понимающей улыбкой. До нее вдруг дошло: за эту тонкую веревку тянула она сама, когда помогала Йоргену. Это показалось ей очень забавным, и, держась за балку, она мелкими шажками пробралась туда, где сбоку не было перекрытия, скрывавшего размольный этаж, чтобы посмотреть, как движется там веревка, которая навивалась на ось. Но тут ее внимание привлекло нечто совсем другое.

— Ну ты подумай! Пилат поймал мышь. На это стоит посмотреть.

Она поспешила вниз по лестнице. Йорген ухватился за одну из веревок и спустился по ней, так что мог по-рыцарски встретить ее у подножия лестницы.

Вошедшая в поговорку жестокая игра была в самом разгаре. Пилат то позволял несчастной мыши ускользнуть, то ловил ее снова. Лиза бежала за котом и натравливала его на добычу, сама по-кошачьи изогнувшись, с блеском в глазах и раздувающимися ноздрями. Наконец, мышь стала неподвижна, и кот утащил ее в угол, чтобы съесть на покое.

— Вообще-то мне не очень нравится, что Пилат приохотился к мышам и снова одичал, — сказала Лиза. — Боюсь, он больше не уйдет со мной с мельницы.

— Тем лучше! Тогда ты будешь часто приходить сюда. Ты же без него жить не можешь. На нас, остальных, тебе плевать.

— Вот как! И, по-твоему, это очень глупо с моей стороны?

— Ты играешь с нами, как Пилат с мышью. Хозяина ты уже проглотила.

— Держи ухо востро! Тебя я тоже проглочу.

И она постучала зубами, а глаза ее смеялись.

— Приятного аппетита, — ухмыльнулся Йорген.

Теперь они так привыкли к шуму, что при необходимости могли связно побеседовать. Правда, они не щадили голосовых связок, а говорящему приходилось каждый раз почти касаться уха слушателя губами. Во время такой своеобразной игры в разговор было самым естественным делом поцеловаться — и они действительно стали целоваться. Начал Йорген, а она смело возвращала ему поцелуи.

— Вот я и откусила от тебя кусочек.

— Ну и как, вкусно?

— Да, когда распробуешь.

— Вот тебе еще.

— Ладно, хватит, успокойся. Я еще не побывала на самом верху.

— Там ничего нет, кроме шатра.

— Ну так покажи мне шатер.

— Ай, да там и смотреть-то не на что.

— Чепуха, пошли!

И, ускорив шаг, они двинулись вверх по лестнице — к шатру.

Попасть в это самое верхнее помещение было трудновато, потому что тормозная балка отклонилась так, что перегораживала лестницу — так бывало всегда, когда ветер дул с севера.

— Что это за противное грязное бревно?

— О, это тормозная балка. Именно она останавливает работу. Ты же видела раньше, что я размотал цепь на галерее.

— Да, ну и при чем же тут эта мерзкая балка?

— А вот при чем. Видишь длинный брус, который высовывается из отверстия? Сейчас он в наклонном положении, а наклонила его цепь. Если я сейчас освобожу цепь, брус поднимется вверх — видишь, для этого и нужен большой камень в ящике, — и тогда конец балки прижмет большой венец вокруг колеса, и колесо больше не сможет двигаться.

— Ловко придумано! Ты бы небось такого не изобрел.

Йорген почесал в затылке.

— Нет, наверное бы, не изобрел.