Мельница Морквина

На несколько мгновений рука короля словно прилепилась к горбатой спине.

Одел резко выпрямился, пытаясь отдернуть ладонь. Судорога прошла вдоль его тела, исказила лицо. Он выгнулся спиной и, скрежеща зубами, сдержал мучительный стон, рвущийся из его уст с пузырями зеленой пены.

Не в лучшем положении оказался и принц. Зеленая собака, которую он, скрепя сердце, согласился погладить, вдруг бросилась на него, обхватила ноги кривыми лапами и взвыла дико, почти человеческим голосом. Только никто в замке этого не услышал…

Потому, что в тот самый миг, когда рука короля прикоснулась к ужасному горбу, оглушительный раскат грома расколол, как показалось тогда многим, замок до самого основания.

Дрогнул каменный пол. Погасли свечи, задутые налетевшим ниоткуда порывом ледяного ветра. А когда, опомнившись, слуги снова разожгли огонь, только две черные тени, похожие на огромных летучих мышей, мелькнули и пропали над головами старого короля и отступившего назад принца.

Свершилось то, к чему так долго готовился болотный колдун. Его душа заняло место короля Одела, вытолкнув того в скрюченное тело горбатого карлика.

Душа же принца, в свою очередь, извлеченная из собственного обиталища, перешла в тело мерзкого зеленого вампира. А Спилгрим занял его место, став для всех женихом несчастной принцессы.

Когда собравшиеся немного перевели дух, их глазам предстал обезумевший горбун и крутящаяся по полу, грызущая собственные лапы, зеленая собака.

– Вот, что случается, когда слишком близко приближаешь простолюдинов,– сказал «король», устами которого говорил теперь Оркмахи.– Взять их!

И, когда навалившаяся стража связала бесноватого горбуна и его собаку, прибавил:

– Но милость моя велика. Посадить горбуна в холодную, а когда успокоится, быть ему королевским шутом. Он это заслужил!

Королева, жена Одела, жалостливо поджала губы.

– А, может, лучше в Доглен, в лечебницу? Бедняжка так переволновался…

– Что ты, дорогая?– возразил «король».– Лучше, чем в этом замке, ему уже нигде не будет.

– А что с собакой?– спросил начальник стражи, с трудом удерживая рвущееся из его рук зеленое существо.

– В клетку и в Северную башню. И кормить хорошо… Собака видно, редкая, с крыльями. То-то гости на свадьбе повеселятся.

Вскоре стреноженных горбуна с его собакой увели.

«Король» встал, поднял правую руку, обвел взглядом смолкнувший зал и громко, торжествующе произнес:

– А теперь… всем веселиться!!

глава пятая

Подземелье

Если верить одной старой легенде, коих в здешних местах превеликое множество, замок короля Одела в незапамятные времена построили два брата великана.

Так ли оно на самом деле, проверить теперь дело довольно хлопотное, но только громадные серо-черные камни, из которых сложены неприступные стены, нынешним строителям точно не по зубам.

Кое-кто поговаривает, что и теперешний хозяин замка прямой потомок одного из великанов, по имени Дин. Старший-то, Дон, так до конца своих дней и не женился и наследников после себя никаких не оставил, так, что замок и все земли вокруг, и богатства, с тех пор передавались только по линии младшего.

Тут, справедливости ради, надо заметить, что если в роду у него и были великаны, сам Одел ни ростом, ни силой даже смолоду особо не выделялся. Но что делать? Мельчает народ…. Нынче даже славные короли ничем, кроме одежды от простых смертных не отличаются.

Иное дело замки! Вернее их стражей нет! Их, где поставили, там они и стоят, с места за полтыщи лет ни разу не сошли, и меньше ничуть не стали. Каждый следующий владелец считал своим долгом еще больше укрепить и украсить свой замок.

Дед нашего Одела углубил и расширил ров вокруг стен и соединил его протоком со стремительным горным ручьем, вполне способным сойти за реку. Отец его, правивший очень недолго – до сражения с иноземцами, где он погиб, защищая свои владения – надстроил и без того высоченную Главную башню и по всему периметру крепостной стены возвел сторожевые башенки с узкими бойницами для своих лучников.

Изменения не коснулись лишь подземелья Северной башни. Глубина и запутанность его многочисленных лабиринтов поражала.

Братья-великаны и те, должно быть, чувствовали себя в нем карликами и нарочно устроили его так, чтобы играть там в прятки долгими зимними вечерами, пока младший из них, (ну, мы о нем уже упоминали) не женился и не нашел для себя более достойное занятие.

Неподъемный, грубо отесанный камень, с мерзким скрежетом вернулся на место, снова замуровав подземный ход и отрезав путь к отступлению.

– Ты в замке-то, слышь, не задерживайся,– услышал еще Тимофей, и шаги Морквина, в ногу со звучным шлепаньем Болотня, стихли по ту сторону кладки.

На груди у него беспокойно шевельнулась гадюка. Ворона слегка клюнула в шею.

Пора было действовать и, переведя дух, он поднял руку с масляным фонарем.

Тусклый, прыгающий в такт колотящемуся сердцу огонь выхватил небольшой круг света под ногами. Тимофей разглядел несколько крупных гладких костей, верхнюю часть расколотого пополам черепа и ржавый, почерневший кусок рыцарского панциря на пучке гнилой соломы.