Мельницы богов

По дороге домой Мэри Эшли остановилась пообедать в «Диллонз Маркет», а затем направилась на север, в сторону Олд Милфорд-роуд, жилого района, расположенного на берегу озера. С левой стороны дорога была усажена дубами и вязами, а справа тянулись аккуратные дома из камня и кирпича.

Семья Эшли жила в двухэтажном каменном доме, стоящем на небольшом возвышении. Доктор Эшли купил его тринадцать лет назад. В нем была большая гостиная, столовая, библиотека, комната для завтрака, кухня, а наверху – одна большая спальня и две маленькие.

– Это слишком большой дом, – сказала тогда Мэри Эшли. – Для двоих тут много места.

Эдвард обнял ее и крепко прижал к себе.

– А кто сказал, что нас будет только двое?

Когда Мэри вернулась домой, Тим и Бет уже ждали ее.

– Знаешь что, – сказал Тим, – нашу фотографию опубликуют в газете.

– Может, ты поможешь мне убрать продукты? – сказала Мэри. – А в какой газете?

– Этот человек не сказал об этом, он только сфотографировал нас и пообещал сообщить потом.

Мэри остановилась и посмотрела на сына.

– А больше он ничего не сказал?

– Нет, – ответил Тим. – Но у него был классный «Никон».

***

В воскресенье Мэри праздновала – хотя это и не то слово, которое возникло у нее в голове, – свое тридцатипятилетие. Эдвард решил устроить ей сюрприз и организовал вечеринку в загородном клубе. Их соседи – Флоренс и Дуглас Шаффер и еще четыре пары ждали ее. Эдвард радовался как ребенок удивленному выражению лица Мэри, когда та зашла и увидела праздничный стол и плакат с поздравлениями. Ей не хватило духу сказать ему, что она узнала о готовящейся вечеринке еще две недели назад. Она обожала Эдварда. «А почему бы и нет? Разве можно не любить такого мужчину?» Он был красивый, умный, заботливый. Его дед и отец были врачами, поэтому Эдварду никогда не приходило в голову стать кем-то другим. Это был самый лучший хирург в Джанкшн-Сити, хороший отец и прекрасный муж.

Задув свечи на праздничном торте, Мэри украдкой посмотрела на него и подумала: «Что еще надо женщине для счастья?»

***

В понедельник утром Мэри проснулась с головной болью. Вчера вечером произносили столько тостов, а она совсем не привыкла пить. Мэри с трудом поднялась с постели. «Это все от шампанского. Никогда больше не буду пить», – пообещала она себе.

Она спустилась вниз и принялась готовить завтрак детям, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в голове.

– Шампанское, – простонала Мэри. – Это французы мстят нам таким способом.

Бет вошла в комнату с охапкой книг. – С кем это ты разговариваешь, мама?

– Сама с собой.

– Довольно странно!

– Что правда, то правда. – Мэри поставила на стол коробку с овсянкой. – Я купила для тебя новый сорт, надеюсь, тебе понравится.

Бет уселась за кухонный стол и принялась изучать надпись на коробке. – Я не стану этого есть. Ты хочешь погубить меня.

– Без фокусов, – предупредила ее Мэри. – Что ты еще собираешься есть на завтрак?

Десятилетний Тим ворвался на кухню. Он плюхнулся на стул и сказал:

– Я буду яишницу с беконом.

– А где твое «доброе утро?» – спросила Мэри.

– Доброе утро. Я буду есть яишницу с беконом.

– Пожалуйста.

– Ну ладно, мама, перестань. Я и так опаздываю в школу.

– Хорошо, что ты мне напомнил. Мне звонила миссис Рейнольдс. У тебя плохие отметки по математике. Что ты на это скажешь?

– Она все преувеличивает.

– Тим, оставь свои шутки.

– Лично я ничего смешного в этом не вижу, – фыркнула Бет.

Тим скорчил ей рожу.

– Хочешь увидеть смешное – посмотри на себя в зеркало.

– Хватит, – сказала Мэри. – Ведите себя нормально.

Головная боль усилилась.

– Мама, можно, после школы я пойду на каток? – спросил Тим.

– Ты и так скользишь по тонкому льду. Придешь домой и будешь делать уроки. По-твоему, это хорошо, что сын профессора не успевает по математике?

– А что такого? Ты ведь не математику преподаешь?

«Говорят, что тяжело иметь двух детей», – хмуро подумала Мэри. – «А что, если их пятеро или шестеро?»

– Тим тебе уже сказал, что получил двойку по письму? – спросила Бет.

Брат уставился на нее.

– Ты когда-нибудь слыхала о Марке Твене?

– А какое отношение имеет к этому Марк Твен? – спросила Мэри.

– Марк Твен сказал, что не уважает людей, которые не могут написать одно и то же слово по-разному.

«Нам с ними не справиться», – подумала Мэри. – «Они умнее нас».

Она приготовила им бутерброды на обед, не переставая думать о Бет и ее новой сумасшедшей диете.

– Бет, пожалуйста, съешь все, что я тебе положила.

– Если только там нет искусственных консервантов. Я не хочу рисковать своим здоровьем из-за алчности компаний, выпускающих продукты.

«Интересно, куда девалась простая еда, что была раньше», – подумала Мэри.

Тим вытащил из тетради Бет записку.

– Надо же! – завопил он. – «Дорогая Бет, давай сидеть за одной партой. Вчера я весь день думал о тебе и…»

– Отдай немедленно, – заверещала Бет. – Это мое!

Она попыталась выхватить у него записку, но Тим отскочил в сторону.

Он прочитал имя под запиской.

– Эй, тут написано «Вирджил». А я думал, ты влюблена в Арнольда.

Бет выхватила у него из рук записку.

– Что ты понимаешь в любви? – заявила двенадцатилетняя дочь Мэри. – Ты еще ребенок.