Мельницы богов

Альфред Шатлворт скептически отнесся к теории Бена Кона. «Репортеры повсюду ищут сенсацию», – подумал он. Ему хотелось оказать услугу приятелю, но он понятия не имел, как выйти на эту мифическую организацию. Если она действительно существовала, то сведения о ней могли быть заложены в правительственные компьютеры. Однако у него не было к ним доступа. «Но я знаю, у кого есть, – вспомнил Альфред Шатлворт. – Надо ему позвонить».

Альфред Шатлворт допивал второй мартини, когда Пит Коннорс зашел в бар.

– Извини, задержался, – сказал Коннорс. – Небольшие проблемы.

Питер Коннорс заказал неразбавленное виски, а Шатлворт еще один мартини.

Они были знакомы, потому что подруга Коннорса и жена Шатлворта работали в одной компании. Коннорс и Шатлворт были совсем не похожи друг на друга: один играл в смертельные шпионские игры, другой был чиновником-бюрократом. Именно это различие и объединило их, и время от времени они обменивались полезной информацией. Когда Шатлворт впервые познакомился с ним, Пит Коннорс был живым, интересным собеседником. Затем что-то сломалось у него внутри, и он превратился в ярого реакционера.

Шатлворт отпил мартини.

– Пит, мне нужна одна услуга. Не можешь ли ты кое-что посмотреть для меня в компьютере? Может, там этого и нет, но я обещал это своему другу.

Коннорс незаметно улыбнулся. «Этот парень хочет узнать, кто трахает его жену».

– Конечно. Я и так у тебя в долгу. Про кого бы ты хотел узнать?

– Не про кого, а про что. Если это на самом деле существует. Организация под названием «Патриоты свободы». Слышал о такой?

Пит Коннорс аккуратно поставил бокал на стол.

– Не припомню. А как зовут твоего друга?

– Бен Кон. Он репортер из «Пост».

На следующее утро Бен Кон принял решение.

– Либо у меня будет самый сенсационный материал века, – сказал он Акико, – либо ничего. Пора это выяснить.

– Слава Богу! – воскликнула Акико. – Артур будет безмерно счастлив.

Бен Кон застал Мэри в ее кабинете.

– Доброе утро, госпожа посол. Это Бен Кон. Помните меня?

– Да, мистер Кон. Вы уже написали свою статью?

– Я как раз и звоню по этому поводу. Я был в Джанкшн-Сити и раскопал кое-какую информацию, которая вас заинтересует.

– Что за информация?

– Мне не хотелось бы говорить об этом по телефону. Может, мы где-нибудь встретимся?

– У меня такой загруженный график. Сейчас посмотрим… В пятницу утром у меня будут свободные полчаса. Вам подойдет?

Еще три дня.

– Да, вполне.

– Вы придете ко мне?

– Внизу в вашем здании есть небольшое кафе. Что, если мы встретимся там?

– Хорошо. До пятницы.

Они попрощались и повесили трубки. Чуть позже на линии раздался третий щелчок.

С Контролером нельзя было связаться напрямую. Он руководил и финансировал «Патриотов свободы», но никогда не принимал участие во встречах. Никто не знал, кто он такой. Существовал телефонный номер (Коннорс пытался выяснить, кому он принадлежит, но безрезультатно), по которому отвечал записанный на пленку голос: «У вас есть шестьдесят секунд, чтобы продиктовать свое сообщение». Этот телефон был на случай непредвиденных обстоятельств. Из телефонной будки Коннорс позвонил по этому номеру и оставил свое сообщение.

Оно было получено в 18.00.

В Буэнос-Айресе было 20.00.

Дважды прослушав сообщение, Контролер набрал номер. Ему пришлось ждать три минуты, прежде чем Неуса Муньес ответила:

– Да?

– Это звонит человек, который раньше имел дело с Ангелом, – сказал Контролер. – У меня есть для него новое задание. Вы можете немедленно связаться с ним?

– Не знаю, – ответила она пьяным голосом.

Он сдержал свои эмоции.

– Когда вы сможете увидеться с ним?

– Не знаю.

– Послушайте, – он говорил медленно и четко, как будто разговаривал с ребенком, – скажите Ангелу, что это срочно. Я хочу…

– Минутку. Мне надо в туалет.

Она положила трубку на стол. Контролер ждал, кипя от злости.

Минуты через три она взяла трубку.

– Я так напилась пива, что просто нельзя было вытерпеть, – сообщила она.

Он сцепил зубы.

– Это очень важно. – Он боялся, что она ничего не запомнит. – Возьмите бумагу и карандаш. Я вам все продиктую.

* * *

В тот вечер Мэри была на ужине, организованном канадским посольством. Когда она шла с работы домой, чтобы переодеться, Джеймс Стикли предупредил ее:

– В этот раз, пожалуйста, только делайте вид, что пьете.

«Они с Майком Слейдом стоят друг друга», – подумала Мэри.

Ужин продолжался, но ей хотелось как можно скорее очутиться дома с детьми. Здесь не было ни одного знакомого лица. Справа от нее сидел греческий судовладелец, слева – английский дипломат.

Одна светская дама из Филадельфии обратилась к Мэри:

– Вам нравится в Вашингтоне, госпожа посол?

– Спасибо. Очень нравится.

– Вы, наверно, очень счастливы, что смогли вырваться из Канзаса?

– Вырваться из Канзаса? – Мэри непонимающе смотрела на нее.

– Я никогда не была в Средней Америке, – продолжала дама, – но я думаю, что это ужасно. Все эти фермеры, поля, зерно, кукуруза. Я не представляю, как вы могли это выносить?

Мэри разозлилась, но старалась говорить ровным голосом.

– Зерно и кукуруза, про которые вы говорите, – вежливо сказала она, – кормят весь мир.

Покровительственным тоном дама заметила: