Мелодии космических океанов

Скрежетом наполнены протезы коммуникабельности
в котлах ядерного лицепроката,
выполняющие чьи-то сверхнадобности
у ворот пожелтевшего аппарата.

По причине и за причинами полёта грациозного
и ежесекундного сознания и экстаза,
в муху временем превращённого, в одиозную
мечту, на свитках древнего наказа.

В космическую мозаику многогранную,
со всех сторон изменяющуюся и мерцающую,
как листики берёзы на ветру фонтанами,
играющие стихиями и в тайну сбегающие.

Молчание усугубляется неприятием фактов
о поднебесной твердыне и каменной хрупкости,
умирающей музыке межатомных тактов,
беспощадной и однояйцевой стадной тупости.

Мы выбираем длинные спички и пойдём
первыми. Мы усомнимся в происходящем.
В реакторах вранья и лести есть водоём,
хранящий молчание, он музыки слаще.

От карандашей-личностей отходят разводы,
словно крики или дым от завода.
Загораются нейроны, воспаляемые мыслью.
Временное просветление мчится рысью.

По черепам растекаются блики прозрения.
Скелеты не могут грустить, они улыбаются.
Солнце снова встаёт, не зная забвения,
идёт сквозь эфир, идёт и растворяется.

По дереву жизни коснётся закат,
неясно отворяя дверцу в будущее,
несущее серое небо-плакат
вперёд и вверх, во имя всего сущего.

15.04.2014

Голова

Голова мужа с остроносой галеры,
надуваемая изнутри материей.
Остров Кипр, первый век новой эры,
вдали от других голов и империй.

Живёт отдельной музыкальной палитрой.
Вот такими же, как боги, рождались
человеками громадными, без арбитра
в начале, затем в обществе растворялись.

Улыбка самодовольства поодаль стояла,
от движения суетливого по круговой,
остальное – поверх невидимого одеяла
громоздилось и отделялось белой стеной.

Капитель ионийской колонны величием
громыхал, напоминая о холодном троне
его величества хаоса, о счастье птичьем.
Голова улыбалась исчезнувшей зоне.

Всего этого давно уже нет, да и не будет.
Отулыбались и откланялись все их миллионы
гибких тел и обезличенных судеб.
Или, тревожные перед битвой, стоят легионы?

В мощном движении мышечной массы
рука истории разминает пальцы.
Сферические, без зрачков глаза – кассы,
не подчиняются солнечному ритму сальсы.

О чём же она улыбается, скошенная голова?
Мастеру-ваятелю или женщине любимой,
уходящей в тенистый портик, как молва,
прибавляющая детали, не обозначенные глиной.

17.04.2014

Покорителям космоса