Мелодия Бесконечности. Симфония чувств (СИ)

Японец покачал головой и отвернулся... Он по-доброму завидовал своим приятелям. Он сумели найти себя в этом неспокойном мире, нашли женщин, на которых могли обратить свое душевное тепло и свою сердечную привязанность. Он видел, как горели их глаза, когда они говорили о своих женщинах, какие особенные мечтательные улыбки были тогда у них на губах. А он так и не смог найти внутренний покой, запутавшись в собственных чувствах. Не проходило ни дня, чтобы он не думал о них обеих: о девочке с тонкими нежными чертами, длинными локонами светло-русых волос и пугающим дьявольским огоньком в карих глазах и девушке с золотистыми кудрями и небесно-голубыми глазами, что не переставали терзать душу днем и ночью, во сне и наяву. Он не мог найти в себе сил не думать ни об одной из них, думать с трепетом и теплотой. Азиат смотрел на друзей и старался радоваться их счастью. Но чем больше он радовался за них, тем более ничтожным он казался самому себе. Нет, его чувства были искренними, он хотел разделить с ними их веселье сегодня, но так боялся всё испортить своей меланхолией. Он сам придумает, как развлечь себя, не прибегая к их обществу и не выставляя на показ свои переживания.

- Господи, да это же только прогулка по парку, это не свидание, - насмешливый голос Максимилиана вернул Ондзи к действительности.

- Нет-нет, благодарю, но не стоит, - мужчина покачал головой и направился к бару налить себе в стакан виски, - Я не желаю портить вам вечер.

- Как пожелаешь, мы приглашали, - перед уходом Винтер дружески похлопал его по плечу, - Если передумаешь, то знаешь, где нас найти.

- Спасибо, - Ондзи улыбнулся и сделал глоток, - буду иметь в виду. Я знаю, что всегда могу на вас положиться, и благодарен вам за это. Ну, идите уже, идите, ваши дамы уже, должно быть, заждались вас. Вы же мужчины - не заставляйте их ждать, - обжигающая янтарная жидкость заставила кровь быстрее бежать по венам, и показалось, что в сущности, жизнь не так уж и плоха.

Когда за ними захлопнулась дверь, азиат откинулся в кресле, залпом допил содержимое своего стакана, швырнув его потом в стену, его руки тряслись, а по щекам потекли слезы. Как же он запутался... Если бы он мог увидеть её сейчас. Хоть на одну минуту, на одну... Оставалось только надеяться, что Джанъян согласится помочь, и они смогут найти Лауриту раньше, чем она сможет ещё больше навредить - прежде всего, самой себе.

Сам же Джон в данное время прогуливался по парижской набережной вместе с Маргаритой и дочерьми. Он по новому смотрел на ставший уже таким знакомым пейзаж. Одной рукой он управлял детской коляской, другая его рука крепко сжимала хрупкую ладонь маленькой супруги.

Навстречу им шли, возвращаясь со сладостного свидания рыжеволосая пара Этьен и Николь. Невозможно было не заметить среди людского потока их огненные кудри, горевшие в лучах закатного солнца органичным продолжением окутывающего багрянца осенней листвы.

- Я больше не опасен, уверяю вас, - обменявшись душевными приветствиями, мужчина почтительно поклонился паре, протянув свою руку.

- Вам нет нужды оправдываться, - взгляд зеленых глаз Николь немедленно потеплел, а её красивые губы растянулись в ласковой улыбке, - Мы всё знаем. То, что случилось прошлой ночью... Вы поступили мужественно и благородно. Ваш поступок достоин уважения и восхищения, Ваша Милость.

Джон облегченно выдохнул, не скрывая искренней улыбки:

- Это я благодарен вам, что не лишили меня этого шанса, - легкий кивок, удостоверяющий его глубокую признательность.

- Вы сильный, Ваша Милость, вы справитесь, - прилюдно рыжеволосая Стражница не могла преклонить колено и поблагодарить за мужество и жертвенность ради спасения мира, но ограничилась лишь тем, что в ответ крепко пожала его руку, похлопав по плечу, - Можете рассчитывать на нашу защиту. Вы доказали, что достойны этого более, чем кто-либо другой.

Однако, и после расставания, её не покидала неопределенная глубокая тревога за судьбу этого человека - необоснованное, противное, липкое чувство.

Слабо сфокусированным взглядом азиат изучал лепнину в центре потолка, откуда свисала богатая люстра. И весь это блеск и весь этот хрусталь были ему сейчас решительно безразличны, и достаточно просторные стены старинного особняка давили на него со страшной силой, до физически ощутимой боли, сжимая слабую грудь и виски, затрудняя и без того едва ощутимое дыхание и причиняя истинно адские муки. Одиночество и страх навалились слишком тяжелым грузом, ломая хрупкое равновесие и зарождающуюся надежду на благополучие. Но не о себе думал он, глядя на новую порцию виски плескавшуюся в его стакане. Голова нестерпимо горела, а каждая последующая порция спиртного притупляла боль, но раскаленной лавой обжигала всё изнутри, разрывая легкие и заполняя внутреннюю пустоту. Боль ни на секунду не переставала напоминать о себе.