Мелодия дождя

– Каюсь. Доложили. С девчонками договорился, нас никто не побеспокоит до девяти вечера. Небольшая взятка шоколадом и все дела. Гуляем, любимая. Вдвоём. Выбрасываешь из головы всё. Кроме меня, разумеется. За вас, красивых женщин, из которых получаются замечательные, самые лучшие в мире жёны! И матери тоже.

– Врёшь, не получаются. Из меня, точно ничего хорошего не выйдет.

– Уже вышло. Готовить умеешь, вязать тоже. Для начала очень неплохо. Я уж не говорю про секс.

– Ха, все девчонки это умеют, и что с того?

– Глупая. У них нет такого Лёньки. Вместе, мы сила.

– Хвастун. Наиграешься и тоже бросишь.

– Не дождёшься, родная. А ты, ты не такая?

– Откуда мне знать, какая я? Сама себя не понимаю.

– Зато я знаю. Давай сейчас напишем, каждый своё предположение, что будет с нами через год и через три года. Запечатаем в конверты и отдадим кому-нибудь на хранение. Вскрывать будем вместе.

– Я боюсь.

– Чего именно?

– Напишу, а выполнить не смогу. И что тогда? Ты даже не представляешь, о чём я думаю. Самой иногда страшно.

– Не справишься, я помогу.

– А если мне это совсем не нужно будет?

– Об этом и напиши. Главное, себе не врать.

Писали долго. Намеренно отвернулись друг от друга, чтобы не видеть реакцию другого. Расстались, отчего-то, довольно холодно. Что  выплескивали на бумагу, неизвестно, но настроение было испорчено основательно. Вроде и причины никакой нет, а что-то происходит. Словно кислород перекрыли.

Одно дело поцелуи и объятия и совсем иное – пытаться разметить судьбу на годы вперёд.

Когда отбрасываешь мажорные фантазии, вплетая в рассуждения реальные проблемы, настоящие претензии, пытаешься всерьёз воссоздать картину жизни, события не желают выстраиваться в линейку, норовят улизнуть далеко в сторону.

Откуда ни возьмись появляются амбициозные суждения. Хочется намного больше, чем уже есть. В голову лезет нечто немыслимое. А ещё больше чего-то не хочется. И всегда, получая желаемое, понимаешь, что на самом деле хотел совсем другое. Попробуй, определись, если единственный оппонент и советник именно ты.

Лёнькины суждения уместились на двух тетрадных листках. Он сложил их вдвое и положил в конверт.

Алина писала, комкала, выбрасывала, начинала снова. Сосредоточенно, нервно, закрывала листки ладонью. Потом разорвала всё на мелкие кусочки и сказала, что это нелепая затея.

– Откуда мне знать, что с нами может быть? Мало ли чего я хочу на самом деле?

– Об этом и напиши.

– Не хочу.

– Это же игра, фантазия.

– Вот именно. Жизнь слишком серьёзна, чтобы над ней шутить.

– Тогда давай целоваться.

– Хочу побыть одна.

– Значит до завтра, любимая.

– Прощай.

После Лёнькиного ухода Алина не удержалась, прочитала, что он написал. Это было пространное признание в любви. В конце было обозначено три пункта: свадьба, диплом, рождение дочки.

Она заплакала, начала собирать  из разорванных кусочков свои записки, в которых так и не смогла поверить в серьёзность своих намерений. Именно своих.

Лёнька смог.

Когда он пришёл на следующий день, девушка всё ещё злилась. Разговор не клеился.

Юноша взялся читать случайно купленный на улице еженедельник. Одна из статей навела на мысль, что наладить отношения проще всего при помощи юмора.

– Алина,  тут пишут, что самая распространённая женская фантазия, практически поголовная, жить с двумя мужчинами сразу.

– Зачем ты читаешь жёлтую прессу? Это бред. Ты же совсем не знаешь женщин.

– Почему, бред? Просто ты не умеешь слушать до конца. Дальше написано, что один из мужчин готовит, а другой убирает и следит за детьми.

– Так бы и сказал.

– Не успел. А мы сегодня…

– Мне некогда.

– Как хочешь. Хотел в кафе пригласить.

– И какие проблемы?

– Ты отказалась, сказала некогда. Придётся одному идти. Так хотелось сделать для тебя что-нибудь хорошее.

– Э-э! Я же не тебе сказала. В кои-то веки пожрать можно по-человечески. Через двадцать минут буду готова.

– Да, голод – не тётка. А поцеловать?

– Покупаешь?

– Мирюсь.

– Я своё письмо завтра напишу. Можно? Только ты не сможешь со мной жить, я чувствую. Сама не понимаю, чего хочу, мыслей своих боюсь. И всегда разная чепуха на уме. Лёнька, прости, а?

– Дурочка. Я же люблю тебя. Лучше скажи, в какое кафе пойдём.

– В дорогое можно?

– Если денег хватит. Вот, считай, тут вся наличность.

Когда ребята пришли из кафе, в окно смотрел ясный небосвод без единого облачка, усеянный звёздами. Почти полная Луна отражалась от волглого снега жёлтыми искрами. Ажурные остовы деревьев отбрасывали невесомые колышущиеся тени.

Фантазии уносили мысли в замечательный мир, где могли исполниться любые сокровенные желания, которые толпились в очередь на воплощение. В них можно было загадать всё, что угодно, не таясь раскрывать душу, которая  переполнена страстью и нежностью.

Лёньке хотелось дотронуться до родного лица, обнять, поцеловать в мягкую шею, взъерошить непослушные волосы, прикоснуться губами к пушистой щеке, раскрасневшейся от смущения.

Он хотел, чтобы желание близости первой выказала Алина, поэтому с надеждой и верой смотрел в её затуманенные сомнениями глаза. Девушка несколько смущённо положила голову ему на плечо и вздохнула.