Мелодия древнего камня

В фойе, обычно ярко освещённом электрическим светом, горели свечи в старинных канделябрах, живые тени от пламени свеч образовывали на стенах причудливый узор, от которого Ника несколько мгновений не могла оторвать восхищённого взгляда.

Когда пришло время выходить на сцену, Эмиль понял, что сестра не может сделать и шага от безумного страха перед огромным залом.

– Я проведу тебя на сцену и буду рядом – в тени занавеса. Не смотри в зал, твой взгляд должен витать выше глаз зрителей. Главное начни петь, а дальше твоей поддержкой и защитой будет музыка. И помни – я рядом!

Высокий худощавый молодой человек вывел на сцену маленького худенького ангела. Ника, облачённая в невесомое, воздушное, белоснежное платье с крылышками, выглядела, как ангелочек. Она исполняла знаменитый «Requviem» Эндрю Уэббера, написанный для его жены, знаменитой Сары Брайтман. В исполнении маленькой Ники произведение звучало необычно. Невероятный тембр голоса Ники загипнотизировал зал так, что никто из зрителей не заметил, как молодой человек, сопровождавший её, исчез, оставив девочку одну в свете софитов. Ника молитвенно сложила руки, блики света делали её светлые распущенные длинные волосы похожими на серебристый струящийся поток, образуя что-то похожее на нимб, словно вырисовывая свечение вокруг хрупкой фигурки девочки. Это был не голос талантливого ребёнка, а голос ангела, не имеющего ни пола, ни возраста. Зал замер, казалось, что зрители перестали дышать – тишина стала абсолютной. Ника закончила, зал грохнул аплодисментами, Ника несмело поклонилась, тут же подошёл Эмиль, взял её за руку и вывел со сцены. За кулисами принялся обнимать и целовать, тут подоспели родители со Стефанией, приняв «эстафету» поздравлений. А брат пошёл в гримёрную, чтобы готовиться к своему выходу.

Эмилю исполнилось семнадцать лет, он уже имел опыт выступления под сводами любимой Филармонии, ведь юноша учился второй год в Бакинской консерватории по классу вокала, а экзаменационные выступления традиционно проводились здесь. Эмиль исполнял «Ave Maria» Шуберта. Он обладал бархатистым, сильным, насыщенным баритоном, который редко встречается. Кроме прекрасной техники вокала, Эмиль имел выигрышную сценическую внешность. Высокий, стройный, с царственной осанкой, в элегантном чёрном костюме с белоснежной рубашкой и чёрной бабочкой, с длинными красиво уложенными чёрными волосами. Голова то откинутая, то склонённая с пронзительным взглядом изумрудных горящих глаз приковывала внимание зрителей. И стиль пения был особенным – богатая палитра оттенков голоса завораживала.

Эмиля настойчиво вызывали спеть на бис, когда он стоял за кулисами с Никой. Девочку к тому времени Стефания переодела в строгое зелёное бархатное платье, а волосы убрана в пучок. Эмиль надел на голову сестры диадему, которую приготовила Стефания, взял её за руку и повёл на сцену, предварительно поменяв свою чёрную бабочку на изумрудно-зелёную. Девочка так доверяла ему, что послушно пошла с ним.

– Мы сейчас вместе исполним Серенаду Франца Шуберта, – прошептал Эмиль.

– Но мы же почти не репетировали, – пыталась возразить Ника.

– Вот сейчас и отрепетируем, доверься мне.

Чтобы разница в росте не бросалась в глаза, Эмиль сел за рояль и стал аккомпанировать. Глаза Николь в отражении софитов и изумрудном свете диадемы превратились в зелёные – точно такие же, как у брата. Его цвет глаз подчёркивала не только бабочка, но и глаза и диадема сестры. Они ещё не начали петь, только вышли на сцену, а публика взорвалась аплодисментами.

И зазвучала божественная музыка австрийского композитора на слова Николая Огарёва. Во время пения они словно стали одним волшебным, чарующим целым.

Песнь моя летит с мольбою
Тихо в час ночной.
В рощу лёгкою стопою
Ты приди, друг мой.
При Луне шумят уныло
Листья в поздний час,
И никто, о друг мой милый,
Не услышит нас.
Слышишь, в роще зазвучали
Песни соловья.
Звуки их полны печали
Молят за меня.
В них понятно всё томленье,
Вся тоска любви,
И наводят умиленье
На душу они.
Дай же доступ их призванью
Ты душе своей.
И на тайное свиданье
Ты приди скорей!

Зал стоя вызывал на бис теперь уже брата и сестру Радаевых после их совместного выступления. Вместе они исполнили «Ave Maria» Шуберта.

– Ты ведь наше выступление заранее продумал? – не унималась взволнованная от выступления и успеха Николь.

– Надеюсь, ты простишь меня за это. Я ведь думал о тебе, чтобы ты не волновалась перед вторым выходом на сцену. Достаточно и того, что ты не смогла сделать ни шага перед первым выступлением.

– Эмиль, ты самый лучший брат на свете! Без тебя я никогда бы не преодолела панический ужас перед сценой и зрительным залом.