Мелодия смерти

— Зарабатывать деньги можно на любом деле. Кстати, самыми доходными являются дела, в которых торгуют не вещами, а умом и знаниями.

— Например?

— Например — профессия адвоката, — пошутил собеседник Джека Франкфорта. — Да, да, я знаю, вы — адвокат. Я угадал бы это, даже не видя вашего портфеля.

Джек Франкфорт расхохотался.

— Я вижу, вы в достаточной мере обладаете умом и знаниями для того, чтобы самому быть адвокатом, — заметил он.

…Когда Джек нанимал такси для того, чтобы поехать в имение сэра Стендертона, он заметил стоявший возле гостиницы грузовик, на котором красовалась надпись: «Акционерное общество несгораемых шкафов Сент-Брайда».

Также успел он заметить, что его приветливый спутник о чем-то серьезно беседовал с чернобородым шофером грузовика.

Затем грузовик тронулся с места и поехал по направлению к Лондону.

Джек Франкфорт не успел поразмышлять о том, какие возможности для продажи столь крупных сейфов могли существовать в этом крошечном городишке, потому что не прошло и пяти минут, как он уже находился в рабочем кабинете сэра Стендертона.

Старый генерал принадлежал к категории людей, частенько изображаемых на страницах юмористических журналов. Он был высокого роста, на его багрового цвета лице выделялись седые бакенбарды и пушистые седые усы, лысину окаймлял узенький венчик седых волос. Речь его обычно напоминала серию следующих один за другим взрывов. Когда молодой человек вошел к нему в комнату, старик сначала пристально изучил его лицо, затем оглядел с головы до пят.

Уже имевший на своем веку дело со многими адвокатами, генерал подразделял их всех на две группы — на дураков и на мошенников.

Неглупого на вид молодого человека трудно было отнести к дуракам, поэтому генерал мысленно причислил его к мошенникам.

Генерал Стендертон предложил адвокату присесть.

— Я хочу потолковать с вами о завещании, — выстрелил он. — С некоторых пор вынашиваю мысль, чтобы внести изменения в распределение моих средств между наследниками.

С этой фразы он обычно всегда начинал свою беседу с адвокатами. Серьезность тона, каким она произносилась, должна была создать впечатление, что сказавший ее придает составлению завещания особое значение и принимает подобное решение впервые в жизни.

Джек кивнул.

— Прекрасно, — сказал он. — Вы уже набросали проект нового завещания?

— Нет, — ответил генерал. — Я держу его в памяти.

Генерал помолчал немного, а затем строго произнес:

— Прошу вас самым точным образом передать мое волеизъявление в письменном виде. Во-первых, я объявляю недействительными все мои ранее составленные завещания. Во-вторых, я выражаю свою волю определенным образом: ни один пенни из принадлежащих мне денег не должен пойти на содержание собачьего питомника доктора Свинула! Этот человек оказался непочтителен ко мне, кроме того, если честно, то собак я вообще терпеть не могу!

Он снова умолк.

— Сто фунтов, — продолжил он, — я завещаю обществу трезвенников, хотя ничего глупее этого общества и не придумаешь. Сто фунтов — приюту для военных ветеранов в Олдершоте. Да смотрите, чтобы ни один пенни не попал в руки этого негодного собачника!

Примерно полчаса перечислял он людей, которым не должно было достаться ни пенни, пересыпая этот перечень ругательствами. Затем он упомянул еще несколько учреждений, которым завещал незначительные суммы. Покончив с ним, он взглянул на адвоката с каким-то странным блеском в глазах.

— Я полагаю, что мы позаботились обо всех, — сказал он. — Кстати, знакомы ли вы с моим племянником? — спросил он неожиданно.

— Я знаю одного из друзей вашего племянника, — ответил адвокат.

— Уж не родственник ли вы этого идиота Лесли Франкфорта? — прорычал генерал.

— Я его брат, — ответил Джек.

— Гм, — заметил генерал. — То-то мне ваше лицо показалось знакомым, когда вы вошли. А с самим Гилбертом Стендертоном вы не знакомы?

— Я встречался с ним несколько раз, — ответил адвокат, — но это было в основном шапочное знакомство: «Здравствуйте, как поживаете, до свидания…»

— Ну, и какого вы мнения о нем? — поинтересовался старик.

Джек Франкфорт вспомнил о просьбе брата замолвить словечко за Гилберта.

— Я полагаю, что он очень порядочный человек, хотя и держится несколько сдержанно и замкнуто.

Генерал снова запыхтел.

— Разумеется, мой племянник сдержан и обладает замкнутым характером! Все Стендертоны таковы, слава Богу! Это наша фамильная черта. А я — самый сдержанный человек в нашей семье!

«Ну-ну», — подумал адвокат, но предпочел не высказывать вслух своих сомнений.

— Я полагаю, что таким людям, как он, не стоит завещать деньги, — хитро заметил он.

— Это почему же? — спросил, свирепея, генерал.

— Да потому, что он не пытается играть роль в обществе. Он поступает так, словно считает себя выше его.