Мелодия тишины (СИ)

— Скажи, где мы, Герм? — теперь уже голос Поттера охрип, и он судорожно потянул себя за воротник, надеясь ослабить его.

— Мы там, где зародилась магия, Гарри, — тихо ответила колдунья, опускаясь на колени у корней тиса и пробегая кончиками пальцев по жесткой коре. — Там, где зародилось волшебство, где люди наконец-то обрели возможность колдовать и владеть ранее невероятной, удивительной силой.

Она снова поднялась, обходя тис по кругу, и вдруг останавливаясь, глядя куда-то вверх.

— Что там? — парень все еще ничего не понимал, однако уже и его начинало одолевать это ощущение чего-то удивительного, от чего скручивало живот и учащалось сердцебиение. Словно он снова был первокурсником, который видел ночной замок, возвышающийся над Черным Озером.

— Посмотри… — Гермиона буквально выдохнула это, не в силах говорить. Гарри проследил за ее взглядом и увидел на высоте пяти футов над их головами странную метку, словно выжженную раскаленным металлом: вертикальный знак бесконечности, заканчивающийся причудливой руной. Его прошиб холодный пот.

— Пожиратели! — он хотел было схватить подругу и броситься прочь, но она ухватила его за плечо, сжимая с неожиданной силой, и заставила остановиться.

— Нет, Гарри, присмотрись! Это не они. Эта отметина была здесь задолго до того, как Сам-Знаешь-Кто родился на свет.

— Тогда что это? — знак выглядел зловеще в лунном свете.

— Это символ Смерти, — она сказала это так просто, что до Избранного не сразу дошел смысл ее слов, и из-за этого он чуть было не пропустил следующую фразу волшебницу. — Когда Том Реддл создавал свой символ Пожирателей, он изучал древнюю темную магию, и, я уверена, его вдохновением послужил именно этот знак. В Индии его звали Антахеен Джанм, что дословно значит «бесконечное рождение», в Риме — Омнипотенс, что переводится как «всесильная». Этот символ появлялся и в древних рунах, и в свитках индейцев Америки, и в наскальных рисунках островитян острова Пасхи, он имел сотни имен, но означал всегда одно и то же. Это метка Смерти.

— Погоди, — пораженный невероятной догадкой Гарри буквально впился глазами в кусок дерева повыше отметины, где, казалось, кто-то попросту вырвал кусок коры и древесины под ней, оставляя зиять открытую черную рану. — Не хочешь ли ты сказать, что это тот самый тис, который…

Он не договорил. Выхватил из кармана палочку, в немыслимом возбуждении прикладывая к стволу, и в этот момент крона тиса зашуршала, словно порыв ветра тронул ее, однако вокруг стоял все тот же штиль.

— Это тот самый тис, из которого из которого была сделана волшебная палочка Темного Лорда. Уже тогда она была отмечена Смертью.

— Она и в самом деле принесла ей большой урожай, — тихо ответил Гарри, вставая. — Объясни мне, Гермиона. Разве дерево — не просто оболочка? Разве не важнее сердцевина?

— Никто не знает, — Грейнджер плотнее закуталась в шаль, покачав головой. — Всегда считалось, что это так. Вот только… — она отошла, присаживаясь на корточки у засохшего куста, который раскидал тонкие черные мертвые ветви во все стороны. Рукой она собрала их, разглядывая. Кивнула себе, словно нашла что-то, что искала, и выпрямилась. — Дамблдор всегда считал, что Бузинная Палочка была создана Антиохом Певереллом, старшим из трех братьев, о которых говорится в легенде. Грегорович потратил всю жизнь, пытаясь разгадать ее тайну: ни для кого не секрет, что он создал по меньшей мере три десятка палочек, сердцевиной которых был волос из хвоста фестрала, а материалом — бузина. Вот только все бестолку. Виктор как-то рассказывал мне, что не все волшебники считают, что главное в палочке — это ее сердцевина. Мастера восточной Европы и Китая склоняются к мысли, что все как раз наоборот: именно древесина дает магическую силу палочке, а ее сердце только оживляет дерево. Дамблдор всегда говорил, что это не имеет никакого смысла, потому что тогда бы это значило, что можно мертвое сделать живым, вернуть усопшего с того света. Он считал, что все палочки изготовлены руками человека, и даже та, Бузинная.

— Так кто же был прав, Герм?

Лунный свет больше не пугал Гарри. Он находился в том месте, которое едва ли можно назвать частью реальности, в месте, где бродила Смерть, и его подруга внезапно сделала то, чего он не ожидал от нее. Она раздвинула ветки кустарников, и перед взором юноши открылась река, сумрачная и безмолвная, как и все в этом странном лесу, река, сизые воды которой текли и текли, унося с собой время. Черный мёртвый куст памятником вечности склонился над ней, едва ли не касаясь глади бегущей воды, и Гермиона нагнулась, подбирая одну из веточек. Ту, которая была обломана дюймах в пятнадцати от своего конца. Гарри словно в трансе сделал шаг вперед, и вздрогнул, когда камешки под его ногами жалобно заскрипели.

— Да, Гарри. Это не Антиох Певерелл создал ее, ровно как не создали его братья Воскрешающий Камень и Мантию-невидимку.