Мелодия

На полке в кухне лежали более дюжины нераспечатанных конвертов. Бузи перебрал их дрожащими руками. Что там предлагал ему племянник всего несколько дней назад, когда открывали его бюст? «Читай, например, письма, которые получаешь. Оставайся на связи. Попытайся отвечать на них». Этот сомнительный совет тогда не имел никакого смысла, но теперь казался уместным. Терина, вероятно, видела непрочитанные письма, когда приезжала той ночью, и сообщила об этом своему нетерпеливому сыну. Теперь Бузи наконец сможет узнать, что в них. Найти то, которого он опасался; впрочем, поиск не потребовал никаких трудов. Оно было самое представительное, набитое документами, а на конверте значилось название компании-отправителя. Адресовано оно было – немного странно – АЛЬФРЕДУ БУЗИ, горожанину. «Дорогой мистер Бузи, – начиналось письмо. – Простите нас за нашу самоуверенность, но…» Он никогда не видел «но», начиненного такой лестью и понуждением.

Бузи уже видел планы и чертежи в окне агентства по продаже недвижимости, но каким образом вилла и ее нынешний единственный обитатель будут играть свои роли в этом, все еще оставалось тайной. Ему пришлось прочитать письмо дважды, напрячься, чтобы ухватить смысл его витиеватых формулировок, прежде чем он смог понять предложение, которое ему делают. Как «ценному другу» они могут «предложить» ему в виде своеобразного воздаяния (вместо выплаты наличных) «постоянное проживание» в том трехэтажном девятнадцатиквартирном здании, которое будет построено на месте его виллы и «Кондитерского домика» и которое все еще может стать его домом. Это будет «очень представительный» ряд комнат с видом на океан («как и прежде»), но с дополнительной привлекательной чертой в виде «коммунальных услуг» и «общественного надзора». Мистеру Бузи будет не только предоставлена возможность совершенно свободно выбрать и вступить в право полного владения любой из квартир, которая ему приглянется, кроме верхней, пентхауса с палубой-садом и панорамным видом, но и кроме того (и здесь он чуть ли не услышал, как застройщики затаили от удовольствия дыхание, удвоив посреди предложения свои соблазны), они предоставят еще одну квартиру в его «полное пользование». Вторая квартира не будет в его собственности, но он сможет ее сдавать и получать средства от аренды до последнего дня жизни. У него появится своя дойная корова. Расчет был на то, что он не заживется на этом свете, чтобы их показушная щедрость не обернулась долгосрочными обязательствами. Он, однако, не мог не признать, что перспектива съехать и остаться одновременно, как они предлагали, была начисто лишена изобретательности или притягательности.

И вишенкой на торте их обольщения было личное послание, начертанное синими чернилами в виде постскриптума. «Дядя, это замечательное предложение, – гласило оно. – Все твои проблемы решены. Добро пожаловать в „Рощу“. Твой любящий Джозеф». Бузи вернулся к заголовку с его списком партнеров, заранее зная, что увидит. Да, он увидел там ее еще раз – фамилию «Пенсиллон». А чего он не ожидал увидеть, так это фамилию «Клайн», появлявшуюся два раза. Только этим утром в процедурном кабинете доктора он впервые за многие годы вспоминал (с некоторым сожалением) близнецов. И теперь получалось так, будто он вызвал их, поставил в заголовке письма, чтобы этот заговор против него и его дома выглядел более зловещим и встроенным в его прошлое, каким-то образом связанное с полянами парка Скудности. Он зажмурил и снова открыл глаза, но нет, он не ошибся. Имена остались перед ним: «Саймон и Гилад Клайн», Сай и Ги. Он знал, что близнецы богаты и влиятельны, что их магазины и рестораны славятся многолюдностью и учтивостью (торты их родителя, слава богу, остались с ними), но он не знал, что они запустили свои лапы и в недвижимость. Но, конечно, они ведь жили неподалеку и явно оставались владельцами «Кондитерского домика» и теперь без всяких там сентиментальностей стали продавцами.