Memento Mori (СИ)

Я выразительно глянул на Рамиреса. Сейчас мне важно было показаться случайным человеком, который вовсе не знает его, а потому имени капитана «Espirito Santo» намеренно называть не стал. С какой стати нам знакомиться, если у нас дело на пять минут, а то и меньше?

- Ну, - кивнул альбионец, но на сей раз добавил. – Отчаливаю с вечерним приливом.

- Тогда нам по пути, - сказал я. – Сколько будет стоить отдельная каюта на трёх человек?

- А третий кто? – вместо ответа поинтересовался альбионец.

- В порту нас встретит, - ответил я тоном, не подразумевающим дальнейших расспросов.

Очень надеюсь, этими словами и холодом в голосе я убедил его в подозрениях, которые заронил Рамирес. В кастильце я отчего-то совсем не сомневался.

- Давай так, - пожал плечами альбионец. – Но золото за троих сейчас.

- Легко, - бросил я, и кивнул Абеле.

Вор быстрым движением вынул кошель, наверное, вдвое больший того, что я кинул Рамиресу. Кастилец проводил его недовольным взглядом, а вот альбионец, напротив, казался полностью удовлетворённым. Он взвесил кошель в руке, помял его пальцами и сунул за пазуху.

- Каюта и три места уже у вас, - сказал он. – Не опаздывайте – ждать не стану.

Уж в этом-то я ничуть не сомневался.

И тут за нами пришли. Дверь таверны распахнулась – на пороге стоял представительный господин в длинном жёлтом дублете. Бледноватое лицо его украшали тонкие усы, делающие его похожим на таракана. Я отлично запомнил и этот приметный дублет, и бледное лицо с тараканьими усами. Точно видел его в речном дилижансе. Он сидел в самом конце длинного салона, старательно притворяясь спящим. Однако даже меня обмануть не смог, слишком уж ярко блестели любопытством его глаза из-под низко надвинутых широких полей шляпы.

За спиной его маячили несколько крепких фигур вроде даже в одинаковых колетах и кожаной броне поверх них. Оружия никто из них не доставал, однако у всех ладони лежали на эфесах коротких сабель, очень удобных как в абордажной свалке, так и драке, например, в таверне. Лишь усач был вооружён длинной рапирой. Интересно, он и в самом деле думает, что сможет нормально фехтовать ею здесь. Собственно, по этой причине я надёжно закрепил ножны с кампеадорским мечом за спиной, вооружившись купленным в Пизе гросмессером.

- За вами? – глянул равнодушно альбионец.

- Именем инквизиции! – выпалил усач, важно подбоченясь и оглядев заплёванную общую залу таверны.

Альбионец перемигнулся с кем-то, наверное, из своих офицеров или просто знакомцев, и взял со стола пустой кувшин из-под вина.

- Вы не должны чинить препон… - в том же тоне продолжил усач, однако фразу не закончил.

Альбионец швырнул в него пустым кувшином – усач закрылся локтем, но не слишком удачно. Глиняный сосуд, верно, крепко приложил его – он зашипел, будто разъярённый кот, и затряс ушибленной рукой, как будто это могло помочь унять боль.

- Взять их! – крикнул усач, и не ясно было, кого именно брать собрались.

Солдаты, вошедшие вслед за ним в таверну, конечно, знали по чью душу пришли, а вот многочисленный люд, обретавшийся тут, этого как раз знать точно не мог. Однако слова «инквизиция» хватило всем. Ни в Пизе, ни в её морской гавани инквизиторов не любили, а уж когда они лезли, куда не просят, так и подавно.

Моряки повскакали со своих мест, выхватив длинные ножи, абордажные сабли или иное, более экзотическое оружие, и ринулись прямо на солдат. Те же, у кого под рукой не оказалось ничего подходящего, пустили в ход стулья, лавки, а кто и просто кулаки.

Завязалась жестокая кабацкая драка, в которой не щадили ни своих, ни чужих. Многие начинали сводить какие-то старые счёты, катались по грязному полу, осыпая друг друга ударами и оскорблениями, вонзали ножи в спину тем, кто подставил её на свою беду, лупили по голове зазевавшихся кувшинами, даже не задумываясь, есть в них вино или нет.

Игравший прежде нечто протяжно-унылое скрипач, которого я даже не заметил, вдруг раздухарился, и вжарил плясовую. Прямо как на деревенской свадьбе, когда народ уже упился до такого состояния, что припоминает все былые обиды – реальные или мнимые – и пускает в ход кулаки. Примерно так же всё обстояло и сейчас. В таверне воцарился настоящий хаос – не разобраться, кто свой, кто – нет. Однако альбионец как будто оказался в пространстве абсолютного спокойствия – со всех сторон его прикрывали крепкие ребята. Заводилой среди них был чернокожий здоровяк в красном платке на голове. Несмотря на внушительный кривой тесак, закреплённый на поясе сзади, он предпочитал орудовать пудовыми кулаками. Ловкими ударами эфиоп – или кем там был этот чернокожий – раскидывал противников, отправляя на пол, откуда уже мало кто поднимался. Многих так и вовсе затаптывали другие дерущиеся. Здоровяк даже выкрикивал вызов новым противникам, когда никого не оказывалось на его пути. Он хлопал себя по груди и кричал что-то, наверное, оскорбительное на своём родном языке. Конечно, мало кто понимал хоть слово из сказанного, но тон его говорил обо всём.