МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ

- Да, - прошептал я. - Да, да. - Я упал на колени. - О да, такой законченный, до последней детали.

Я почувствовал, как Дора берет у меня плат. Я бы отобрал его, попытайся это сделать кто-нибудь другой. Но я доверял ее нежным рукам, и Дора подняла его вверх, поворачивая в разные стороны, чтобы каждый мог увидеть Его темные глаза, сияющие на полотне!

- Это Бог! - пронзительно вскрикнула она. - Это плат Вероники! - Ее крик сделался торжествующим и исполнился радости. - Отец, ты сделал это! Ты подарил мне плат!

И она принялась смеяться, подобно человеку, узревшему все видения, которые только можно вытерпеть; она кружилась в танце с высоко поднятым платом, вновь и вновь повторяя одни и те же слова

Стоящий на коленях Арман был потрясен и сломлен, по щекам его катились кровавые слезы, жуткие красные ручейки на белой плоти.

Покорный и смущенный, Дэвид просто наблюдал. Он пристально рассматривал плат, пока тот реял в воздухе, во всю ширину растянутый у Доры в руках. Он пристально изучал мое лицо. Он рассматривал сгорбившуюся, сломленную фигуру рыдающего Армана, этого потерянного дитяти в его восхитительном бархате и кружевах, теперь запятнанных слезами.

- Лестат, - рыдала Дора, из чьих глаз потоком лились слезы, - ты принес мне Лик моего Господа! Ты принес Его всем нам. Понимаешь? Мемнох проиграл! Мемнох повержен. Бог победил! Бог использовал Мемноха в собственных целях, Он завел Мемноха в лабиринт Мемнохом созданной же конструкции. Бог торжествует!

- Нет, Дора, нет! Ты не можешь в это поверить, - вопил я. - А что, если это неправда? Что, если все это было набором трюков? Дора!

Она промчалась мимо меня по коридору и выскочила за дверь. Мы трое стояли в оцепенении. Потом услышали, как спускается лифт. У нее с собой был плат!

- Дэвид, что она собирается делать? Дэвид, помоги мне.

- Кто теперь нам поможет? - спросил Дэвид без всякой убежденности или горечи, лишь с рассудительностью, извечной своей рассудительностью. - Арман, возьми себя в руки. Нельзя этому поддаваться, - произнес он. Голос его был печальным.

Но Арман был безутешен.

- Почему? - спросил Арман. В тот момент он был лишь стоящим на коленях ребенком. - За что?

Вот так, должно быть, он выглядел столетия назад, когда Мариус явился освободить его от венецианских захватчиков - его, мальчика, которого держали для плотских утех, мальчика, привезенного во дворец бессмертного.

- Почему же я не могу в это поверить? О Господи, я верю в это. Это лицо Христа!

Он, как пьяный, поднялся на ноги и медленно, упрямо, шаг за шагом, пошел за Дорой.

К тому времени, как мы вышли на улицу, она уже стояла и кричала перед дверями собора.

- Откройте двери! Откройте церковь. У меня с собой плат Вероники. - Дора пнула ногой бронзовую дверь. Вокруг нее собирались смертные, слышался приглушенный шум голосов.

- Плат, плат! - Они уставились на нее, когда она замерла на месте, показывая им свое сокровище еще и еще. Потом все принялись колотить в дверь.

Небо над головами светлело от лучей встающего солнца - еще далекого, еще скрытого в зимней мгле, но неизбежно следующего своим привычным путем, чтобы осветить нас смертельным светом, если только мы не найдем укрытия.

- Откройте двери! - завизжала она. Отовсюду спешили люди, прерывисто дыша, падая на колени при виде плата

- Уходите, - сказал Арман, - ищите укрытие, пока не поздно. Дэвид, возьми его, уходите.

- А ты, что будешь делать ты? - вопрошал я.

- Я останусь свидетелем. Буду стоять здесь с распростертыми руками, - воскликнул он, - и когда взойдет солнце, моя смерть подтвердит чудо.

Массивные двери наконец открылись. Одетые в темное фигуры в изумлении отпрянули. Первый луч серебристого света осветил плат, а потом изнутри засиял теплый электрический свет, перемешанный со светом свечей, и потянуло нагретым воздухом.

- Лик Христа! - пронзительно кричала она. Священник повалился на колени. Другой, более пожилой мужчина в черном - монах, священник, кто бы он ни был, - стоял с открытым ртом, глядя на плат снизу вверх.

- Боже милосердный, Боже милосердный, - повторял он, крестясь. - Чтобы при моей жизни, Господи… это та самая Вероника!

Мимо нас проносились люди, спотыкаясь и отталкивая друг друга, чтобы последовать за ней в церковь. Я слышал, как их шаги отдаются эхом под гигантскими сводами.

- У нас нет времени, - шепнул Дэвид мне в ухо. Он оторвал меня от земли, сильный, как Мемнох, правда, вихря при этом не было - был лишь разгорающийся зимний рассвет, и падающий снег, и все больше криков, воплей и стенаний, по мере того как мужчины и женщины стекались к церкви; на колокольне в вышине зазвонили колокола.

- Скорей, Лестат, пойдем со мной!

Мы уже бежали, почти слепые от света, когда позади я услыхал звенящий над толпой голос Армана.

- Свидетельствуйте - этот грешник умирает за Него! - Полыхнуло пламя мощного взрыва! Пока мы убегали, я видел, как оно ярко освещает стеклянные стены башен. Я слышал крики.

- Арман! - выкрикнул я. Дэвид тащил меня за собой вниз по металлическим ступеням с грохотом и звоном, вторящим звону колоколов, что раздавался с верха собора.