Меморандум

После того разговора я стал приставать к родителям, а не помнят ли они, что так пугало меня в младенчестве, почему иногда я без видимой причины пускался в плач или, наоборот, веселился ни с чего? Было, было, сознавались родичи. Как-то стоя в храме как раз напротив надвратной иконы Архангела Гавриила, я спросил о моих младенческих отношениях с ангелами. Ночью, ближе к рассвету, наверное, чтобы я запомнил, меня перенесли из моей взрослой кровати в детскую люльку. Я играл перед сном с белым пушистым зайчиком и рассказывал приятелю сказку. Вдруг слева пахнуло гнильем и серой, и надо мной навис огромный черный баран с рогами, на лысых ногах с копытами. Он ничего не говорил, а только стоял и пристально смотрел злющими глазками на меня в упор. Я испугался, закричал… Сначала влетела мама и оглянулась — ничего. Отругала за капризы и опрокинула на подушку: спи, не мешай новости дня смотреть. Да еще свет выключила и дверь за собой закрыла. Я приготовился к возвращению черного барана и к новой истерике, но случилось неожиданное: в комнате появился светлый ангел, взмахнул огненным мечом, разгоняя тьму, и золотым крестом начертал над моей головой большой крест, который так и остался висеть надо мной, как неоновая реклама. В воздухе разлилось приятное благоухание, я закрыл глаза и преспокойно заснул.

Сон из далекого детства многое объяснил. Такая ангельская слежка меня вполне устраивала. С тех пор я каждый день обязательно молюсь Ангелу Хранителю, благодарю его и прошу не оставлять меня ни на миг.

Когда убеждаешься в защите сил света, надзор тёмных существ не так уж и тревожит. Ты знаешь, что он существует, тебе известно, что им от тебя надо — оступиться, согласиться на грех и совершить его. Но ты веришь и в то, что у тебя есть мощное оружие против зла — покаянная молитва, церковное таинство Исповеди, когда сгорают твои грехи, а соблазнители остаются ни с чем. Сами нечистые ко мне не подступали, зато я наблюдал, как воздействуют они через людей, животных и даже растения. Злой взгляд соседа по общежитию, угроза убить при случае, остервенелый собачий лай с клацаньем клыков в дюйме от ноги, укус осы, отравление ядовитым грибом ничем не отличимым от съедобного, ожег крапивы, укол сучка в сантиметре от глаза — вот они приветы из преисподней. Только годы непробиваемой ангельской защиты убедили не уделять внимания вездесущему злу, а следовать слову пророка Давида: «Устранись зла и сотвори благо».

«За мои 42 года меня никогда не фотографировали так много. Они фотографируют меня целый день. Не всегда удается увернуться, и, возможно, у них есть фотографии моего лица. Я не думаю, что это финал, просто они начали слежку».

Сотый раз пересматриваю фильм «Мертвый сезон», самое начало 1-й серии. Проезд по ночному, очень зарубежному городу под музыку клавесина князя Андрея Волконского, за кадром на резкие щелчки фотокамеры ложатся бесстрастные слова разведчика Ладейникова.

Наверное, даже к слежке можно привыкнуть, даже к тому, что смертельная опасность ходит рядом. Как там у Апостола Петра: «…дьявол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить» (1Пет. 5:8). Отца моего так же преследовали враги до самой пенсии, пока он созидал, пока делал добро людям, пока не свалился на одр весь в болезнях, как смертельно раненый солдат.

Если и забываю порой об опасности, мне всегда напоминают. Вот книжку прочел про Афон, там старец-отшельник радостно вздрагивает от ночного шума: неужели свершилось, неужели наконец враги пришли убить меня, неужели сейчас отойду от земли и предстану пред лице Господа моего! Нет… опять мимо прошли… Как жалко! Наверное, чем-то обидел Бога.

Перед сном читаю Апостол, и там задевают слова, от которых не могу заснуть до самого рассвета: «Для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение. …Имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше. (Флп. 1:21-23) или это: «Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный. Оттого мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище» (2Кор. 5:1-2). Не боимся…Желаем!

Пытаясь успокоиться, беру книгу любимого старца афонского, читаю: «Грешная душа, которая не знает Господа, боится смерти, думает, что Господь не простит ей грехов ее. Но это потому, что душа не знает Господа и как много Он нас любит. А если бы знали люди, то ни один человек не отчаялся бы, потому что Господь не только простит, но и радуется зело обращению грешника. Хотя пришла смерть, но ты крепко верь, что как только будешь просить, так и получишь прощение» (Силуан Афонский, «О любви»).