Читаем Memoria. Воспоминания, рассказы, стихи полностью

Memoria. Воспоминания, рассказы, стихи

Пароход, бурля зеленой водой, подошел к мосткам. Бросили причал. Кто-то по спущенным доскам пробежал на пароход. Крикнул: «Строиться! Мужчины!» Вооруженные винтовками стрелки стали выводить их. Заключенные шли, как рыбы в колымские реки, сплошной лавой, когда воткнутая палка стоит от плотности тел.

Чернели головы, головы, головы: в шляпах, в шапках, в кепках, в каких-то совершенно непонятных головных уборах и вовсе без них.

Нельзя было разобрать отдельные фигуры, а все-таки женщины поднимались на цыпочки, старались выискать своих. Не находя – выдвигались, чтобы те, близкие, могли их заметить.

Пароход «Джурма» вмещал 5 тысяч заключенных. Из Владивостока в Магадан он делал два рейса в месяц. Второй пароход «Кулу» вмещал 4 тысячи заключенных. Тоже делал два рейса в месяц. Итого в месяц прибывало на Колыму 18–19 тысяч заключенных. Из них женщин не больше 2 тысяч. Их оставляли в Магадане и распределяли на рыбные промыслы и в сельскохозяйственные лагпункты. Мужчины были нужны для золотых приисков.

* * *

Воспоминаний о колымском периоде жизни не сохранилось, только стихи и письма.

Из «Колымского дневника»[10]

ТЕПЕРЬ

Не хуже, не лучше других —Равноценна моя строка.Потому, что это не стих:Иероглиф и знак векам.Потому, что это не боль —Сгусток истории в нас.Как лучину эпоха колетДушу, чтоб ярче зажглась.Не чадила б – стихом горела,Красным пламенем осветивЧеловечье черное делоИ скорбных мечтаний взрыв.

* * *

Если бы ангелы в небе были,Неужели б ониВ трубы свои не трубили,Не зажигали огни,Кликами не собирали ратей,Чтобы броситься, крыльями трепеща,В этот дом, где как в кратереПлавит, зажав в клещах,Души и жизни — Страх?Расплавленное течет, пузырясь,По круглой земле.Если бы ангелы были,Зажмурились бы они — Не глядеть,Как по земле щербатойИз человечьей лавы ЛопатойСтроится пористый ком,Катить по земле щербатой.А тот, на огромном плакате,Смотрит кошачьим зрачком,Как струитсяЧеловеческой лавы поток.Ангелы, может, могли бы молиться.Мы – лишь сжимаем висок.

Шпалерная. 1937

* * *

Лежу я, глаза закрыв,Стук колес бесконечен и мерен…Может быть, ты и жив?Может быть – не расстрелян?В дожде паровозный гудок,И уходят леса Сибири.Мир в крови, как в реке, намок,Поток – разливается шире…Из пены торчат сукиРазрушенных существований.Как тигр, обнаживший клыки,Лижет реку Неведомое Сознанье.И поезд уходит, дрожа,Под тяжестью нашей обиды.Может быть, не был курок нажат?Может – ты дышишь и видишь?

* * *

Ветер – тонким песьим воемЗавывает за горой,Взвод стрелков проходит строем.Ночь. Бараки. Часовой.Это – мне, а что с тобою?Серый каменный мешок?Или ты прикрыл рукоюПулей раненный висок?

Магадан. Осень 1937