Мемориал

— И все же о главном я не сказал, — задумчиво произнес Эрвин, глядя куда-то за окно, в безбрежный океан облаков. — Главное — это, конечно, совесть. У кого нет совести или кто ее в себе задушит — тот не человек, а двуногий зверь, и наоборот, кто услышит совесть и будет жить с ней в ладу — тот придет к тому, к чему пришел я. Да, да, — он уже загорелся этой мыслью, как самой заветной из всего, что было им наработано в душе. — Более того: признак человека — не его внешний облик, не дар речи, а наличие совести. — Он усмехнулся. — А первый признак совести — раскаяние. Это я понял на самом себе.

— Вы гадали когда-нибудь на судьбу? — вдруг спросил меня Эрвин, чтобы переменить «пластинку».

— Нет, разве только когда-то в юности, и то в шутку.

— А я гадал. Составлял гороскоп… по телефону.

— Разве так можно?

— У нас можно. Хотите узнать свой гороскоп, наберите 0, затем 1-16-08 — и все в порядке. Ваша судьба, как пишут в рекламе, в ваших руках.

— Хорошо, в следующий раз полюбопытствую. А что сей современный астролог предсказал вам?

— Вечную борьбу за истину.

— Это шутка?

— Нет, совершенно серьезно.

— Тогда, разрешите, я задам вам тот же вопрос, какой, по преданию, почти две тысячи лет назад Понтий Пилат задал Иисусу Христу: что, по-вашему, есть истина?

— То же, что и для вас, и для всех  л ю д е й: мир, любовь и согласие.

— Вы думаете, что каждый из живущих  т а м, — я кивнул за окно, — это осознает?

— Там, — он, засмеявшись, показал на облака, — вряд ли. А ниже — должны осознать.

Мы все еще говорили с улыбкой.

— А если не осознают?

Лицо моего соседа потемнело.

— Тогда… — чуть слышно сказал он. — Тогда мы снова начнем с пещер… Или, еще вернее, с космической пыли.

Мы умолкаем. Мерно гудят турбины.

Под нами земля.

ФОТОГРАФИИ

Но даже перед лицом смерти они боролись! (С картины бывшего узника гитлеровского концлагеря, ныне всемирно известного художника, лауреата Ленинской премии Михаила Савицкого.)

Ограда и то, что творилось за ней (зарисовки и фотографии бывших узников).

А это — творчество художника Александра Морданя. Эскиз памятника, сделанный в ночь освобождения. Одна из живописных работ.

Скольких людей он спас — доктор Алексеев!

В этих бараках закончилась жизнь многих тысяч людей.

Памятник построен! Его авторы (слева направо): Александр Мордань, Виктор Хоперский, Николай Смирнов. Май 1945 года.

Газета и те, кто ее делал. В центре — В. А. Родинков («Бадиков»). Справа от него — А. С. Васильев («Александр»). Стоят крайний справа — А. К. Пищалов («Андрей»), четвертый справа — В. Ф. Кротков («Василий»).

Друзья встретились вновь (1960). Слева направо: Л. С. Манаенков («Леонид Волошенков»), С. М. Кущ, А. К. Пищалов, И. Г. Алексеев, А. С. Васильев, В. Г. Крюков.

Встреча бывших узников концлагерей с руководством Советского комитета ветеранов войны.

На митинге в Штукенброке гости из разных стран.

Эти люди не хотят повторения прошлого.

Пастор Дистельмайер.

Торжественно-траурная церемония в Штукенброке. Справа — генерал А. К. Горлинский.

Венки, венки…

Неутомимый Гельмут Гейнце.

А это захоронение в Бохольте обнаружено совсем недавно…

«Никто не забыт, ничто не забыто».

В. Н. Кондрашов — педагог, литератор, краевед… и его книга о пережитом.

Вернер Хёнер, борец за мир из ФРГ.

«Отцы и дети». Мюнстерская рабочая «шальмайен-капелла» В центре — Эрих Керн (в очках) и его жена Гертруд.

Знак народного музыкального праздника в старинном Мюнстере.

Неонацисты и милитаристы. Их пропагандистская стряпня.

Восстановление намогильной плиты, разрушенной неофашистами.

Памятный знак рабочего кружка «Цветы для Штукенброка».