Мемориал

От воды веяло холодом, речным илом, воздух горчил свежей зеленью и мистическим дымом. Мне казалось, что наши финно-славянские предки заметили нас и, хихикая, комментировали наши муки на каком-то своём полумордовском наречии и показывали пальцами в нашу сторону.

Но нам было уже не до того.

Стеная от натуги, Бэзил, Фома, я и Виола тащили гроб к воде, а Ирэна, шумно вздыхая, шла за нами.

— Ну и что дальше? — спросил Фома с неуместной иронией, когда мы опустили гроб.

— Стойте! — сказал я. — Корабль приближается.

Гектор встал и пошёл вперёд по отмели. Ладья приближалась. Громадная, чёрная, она двигалась неторопливо и неотвратимо. И огромный Перевозчик правил ею, весь белый, в грязно-белёсом одеянии, седой, с длинной развевающейся бородой, с длинными нечесаными волосами.

На каменную маску было похоже лицо его, а глаза казались слепыми. Ужас внушал он, и разговаривать с ним было так же невозможно, как с немою скалой.

Мерные взмахи весла.

Плеск чёрных волн. Удар ладьи о песок.

Гектор подошёл к ладье, взялся руками за борт и легко впрыгнул. Страшный старик оттолкнулся от берега, и ладья медленно пошла назад.

Гектор обернулся.

Гермес провожал его, молча, сложив руки на груди, с каким-то неопределимым чувством в изменчивых глазах (жалость? досада? прощание?).

Прошлое уходило.

Тут из речной тьмы, из белёсого призрачного света над водной гладью выковался и обрёл форму необыкновенный корабль. ЧЁРНЫЙ КОРАБЛЬ вышел из темноты, тихо, почти неслышно, словно сама эта река поднялась и слепила борта своей зыбкой плотью. Но так казалось очень краткое время. Он двигался, этот корабль, и чем ближе, тем яснее в лучах луны выступал его длинный корпус, высокая мачта, огромный свёрнутый парус и длинный ряд вёсел. Нет, это было не видение, а настоящий корабль!

Лунный ливень хлынул сквозь разошедшиеся облака. Цитадель исполнилась неземной гармонии и нечеловеческой красоты. Реальность расслоилась, и духовный строй древней крепости выявился во всём своём спокойном величии.

Луна сияла почти нестерпимым светом, и звёзды были как-то по-особому ярки и крупны. Посреди оцепленной невысоким валом круглой площадки ровно и сильно, почти без искр, горел большой костёр. Семь великих теней стояли около него, ведя неслышимую беседу.

И прекрасная дева в тёмных одеждах прошла мимо, и огромная чёрная собака шла у её ног.

Горели огни на воде, которые появились вдруг в пересохшем русле Коломенки, залепетала воскресшая мельница, плыли венки, а по берегу славянки плясали по горящим углям, а мимо них шли северные боги: Лето, Аполлон и Артемида; и какая-то жрица в белой, красным расшитой рубахе, возливала вино Аполлону, а он шагал, и стрелы грохотали в его колчане.

И бездонная энергия Вселенной изливалась вместе с потоками лунного света. И каменный Кремль восстал, в лунном сиянии его красные стены казались чёрными. Город ждал. Корабль приближался.

Он поднялся вверх по течению на вёслах, подошёл к старому руслу Коломенки — и остановился. Мерное движение вёсел только лишь удерживало его на одном месте.

— Он остановился! — воскликнула Виола. — Им надо подать какой-то знак, чтобы подошли ближе.

— Они не смогут подойти ближе! — возразил я. — Не смогут. Я чувствую какую-то преграду; они не пройдут сквозь неё.

— Ещё бы… — отозвалась Эйрена. — Мне кажется, это кончилось бы катастрофой.

— Спускаем гроб на воду, — сказал я.

— Затонет, тяжёлый, — заспорил Фома.

— Не затонет, — ответил Бэзил. — Тяжёлый, но легче воды.

— Скорее! — кричал я.

Какая-то зыбь шла в воздухе, похоже — время наше кончалось.

Мы схватились, и одним усилием поднесли гроб к воде.

— Надо толкнуть его, чтобы он вышел на течение и сам подошёл к судну.

Услышав эти мои слова, Фома перекрестился и полез в воду.

— Ты куда, Фома? — спросил Бэзил.

Фома влез в Москвареку чуть не по шею.

— Толкайте её ко мне, я попробую направить!

Мы с Бэзилом толкнули ужасный ящик, Фома принял его и со стоном, вложив все силы, направил саркофаг. Поднялась пена, зашумела вода, гроб отплыл на несколько метров — и течение подхватило его.

Фома пулей вылетел из ледяной майской воды, но не произнёс ни звука, даже не задрожал. Мы все, не отрываясь, глядели на плывущий чёрный ящик. Если вода и проникала внутрь, то совсем немного: серебристо-мерцающая гладь несла его легко и свободно.

Саркофаг словно прошёл невидимую зыбкую границу и ударился о борт. Чёрные люди зацепили его баграми. Мне показалось, что один из чёрных людей глянул долгим печальным взглядом и махнул нам рукой. Я поднял руку в ответ.

Невидимая зыбкая стена всколебалась, и корабль исчез, осталось лишь тёмное пятно. Слышался скрежет, похоже, это поднимали на борт чёрный гроб с царицей и Поясом власти. Вёсла перестали работать. И огромный кусок мрака пошёл по реке вниз и погрузился в туманную пелену, из которой возник.

И, когда растворился корабль, погас древний Город, исчезли призрачные кремли, отгорел огонь на холме, и на воде тоже, и сама эта вода исчезла. Осталось только высохшее русло Коломенки и высокий берег, заросший одичалым сквером, среди которого два-три фонаря изливали ледяной свет.