Мемориал августа 1991

– Я тебе говорил о своем сне, совсем недавно. О посланнике нечистого в наших краях. Так вот, все – это одно дело. Нечистый сюда прислал своего слугу, чтобы… – здесь Ироним Евстратиевич запнулся, соображая, как ему лучше сформулировать мысль.

– Чтобы помешать этим – добавил Иван Васильевич.

– Не только этим, но и нам вместе с ними. Так я думаю. Только, как его вычислить? – пьяным голосом сказал Ироним Евстратиевич, упер подбородок в согнутую в локте правую руку, смотря куда-то в сторону от Ивана Васильевича.

– Ну, это несложно. У нас чужаков не так много бывает. Совсем иное, что ты или мы, будем с ним делать, если он посланник самого нечистого. Вот – это вопрос, тебя он первого на кресте и подвесит – не выдержав серьезности разговора, уже перебравшим голосом засмеялся Иван Васильевич.

– Не смешно, как с ним быть, я пока не знаю, но думаю, что приезжие нам и подскажут – даже чересчур серьезно произнес Ироним Евстратиевич, покачнулся, вставая со стула, посмотрел на Ивана Васильевича, уже мало чего соображающим взглядом, после чего добавил – Пойду я на диван в гостиной прилягу, что-то разморило меня от твоего угощения. Бываешь ты Ваньша щедрым на бесовское угощение.

Ироним Евстратиевич еле перемещая свое щуплое тело, двинулся в соседнюю комнату, а Иван Васильевич высказался ему в спину.

– Пельмени нужно было есть. Хорошие, бульон внутри такой, что пальчики оближешь.

…Ироним Евстратиевич метался по дивану, испытывая на себе контраст пьяных сновидений. Иван Васильевич допив водку, уснул в кресле, успев съесть еще два десятка горячих пельменей, которые ему лично принесла тетка Ефросинья. Она еще стукнула своей грубой палкой по полу, напомнив своим недовольством самого Толстозадова, делавшего то же самое, только не наяву, а во сне. Хотя бес его знает, где явь, а где сон, когда хорошо льется водочка и смачно дымятся аппетитные пельмени, покрытые белым покрывалом жирной, как масло сметаны.

Проспали они совсем недолго, не прошло и часа, как тетка Ефросинья трубным низким голосом, совсем несоответствующим ее сгорбленной фигуре и почтенным годам, разбудила обоих, объявив.

– Там люди городские приехали. Вставайте алкоголики проклятые (при этом она с особым призрением посмотрела на Иронима Евстратиевича) Машина шибко дорогая у них. А у одного значок государственный. Вставайте позорники, беда на мою голову, позор какой. Государевы люди, а эти пропойцы валяются средь бела дня!!!

Иван Васильевич вскочил с кресла. Ироним Евстратиевич оказался возле него в одно мгновение, начал руками причесывать волосы, сбившиеся в бесформенную копну.

– Черт их принес, когда не ждали – недовольно пробурчал Иван Васильевич, потянувшись к бутылке с водкой.

– Поставь на место нечестивец – закричала тетка Ефросинья, Иван Васильевич злобно на нее глянул, но уступил, убрав руку от бутылки, – Ироним приведи себя в нормальный вид. Смотреть на тебя не могу, чего ты на этого придурка смотришь. Столько до этого дел полезных сделал: и церковь у нас, считай новая, и село переименовали богоугодным названием, да и все остальное. Зачем с ним время проводишь, не пара он тебе – пропащий человек, в грехи потонул, а ты с ним и за бутылку, вот и результат – гневно продолжила Ефросинья Петровна.

– Ну, ну тетушка. Ты не забывайся, я уже не малец прыщавый. Харчей быстро лишу, сама в монастырь к Питириму поедешь – прикрикнул Иван Васильевич.

– Ты меня не пугай. Питирим приедет, вставит нагоняй тебе богохульнику и тебе Ироним, ещё раз на орехи достанется.

– Прости сестра, бес проклятый меня всё искушает.

После слов Иронима Евстратиевича, Иван Васильевич громко рыгнул.

– Сам к нему ходишь, посмотри на него – в том же тоне продолжила тетушка.

– Хватит, сказал, без вас хреново!!! – закричал Иван Васильевич.

Только эта сценка осталась позади, как бегом в гостиную влетела одна из помощниц тетки Ефросиньи и испуганно сказала.

– Идут по лестнице.

– Давай, встречай гостей, что встал, как истукан – обратилась к любимому племяннику, тетка Ефросинья.

– Здравствуйте гости дорогие – произнес Ироним Евстратиевич, опередив Ивана Васильевича.

В гостиной появилась группа людей в количестве пяти человек. Двоими из них были представительницы прекрасного пола. Иван Васильевич, не ожидавший такого количества гостей на какое-то время, потерял способность говорить: ‘’целая делегация, мать его, и каждому услужи’’ – мелькало у него в голове.

Эдуард Арсеньевич сразу опознал, кто здесь хозяин, кто нужен в первую очередь. Ироним Евстратиевич страстно жал всем по очереди руки. Тетка Ефросинья, находящаяся чуть в стороне, крестилась и искоса поглядывала на не вписывающегося в делегацию рыжебородого человека: ‘’Господи, такой все, что плохо лежит, сразу потащит’’ – думала она про себя, а на деле, всем старательно кланялась, включая и этого неприятного типа.

Иван Васильевич Подкулачник остался не удел, но ненадолго. Эдуард Арсеньевич учтиво сделал шаг навстречу ему и пафосно, официально представился.

– Калакакин Эдуард Арсеньевич, помощник делегата, заместитель правого отдела.