Мемория. Корпорация лжи

— «Мемория», трансляция на всех каналах.

Бад хлопнул себя по лбу: Готье предупреждала о сообщении в вечерних новостях. Как он мог забыть об этом?!

Все трое выбежали в коридор на первом этаже. Бад, опередив лейтенантов, ворвался в стеклянный аквариум дежурки на выходе из здания. Сидевшие там подчиненные взволнованно поднялись с рабочих мест.

— Включите телевизор, — приказал Бад.

Тяжело дыша, он опустился на пододвинутый Гизбо стул. Седовласый сержант, ровесник капитана, взял со своего стола пульт и ткнул на нем кнопку, вытянув руку в сторону древнего ящика с кинескопом, пылившегося на тумбе в дальнем углу.

— Где звук? Прибавьте звук! — потребовал Джессап.

Сержант выполнил команду, и в дежурке зазвучал уверенный голос ведущего блок новостей. С каждым произнесенным словом напряжение в комнате росло. Бад не шевелился, окружавшие его люди слушали репортаж затаив дыхание. Иногда из — за стеклянной перегородки доносились шаги и слабые голоса, но звуки смолкали почти сразу. Впрочем, на них все равно никто не обращал внимания, взгляды присутствующих были прикованы к изображению на экране, где разворачивались главные события.

Спустя три минуты диктор объявил об окончании сообщения, но рекламной паузы не последовало, вновь начался тот же репортаж. Бад сидел с застывшим взглядом и не мог вымолвить ни слова. Происходящее казалось бредом сумасшедшего, но слова, сказанные ему Готье на прощание, обретали четкий смысл. Он вновь взглянул на экран, в следующий миг обзор заслонил вставший напротив Гизбо.

— Сэр! — Обеспокоенный лейтенант встряхнул Джессапа за плечо, заглядывая ему в лицо. — Сэр, вам звонят из Вашингтона.

Дежурный передал Гизбо трубку аппарата секретной связи, и лейтенант протянул ее капитану.

Поднявшись со стула, Бад не сразу понял, что на него смотрят несколько десятков взволнованных людей. Полицейские толпились в холле перед дежуркой. Все видели репортаж, последние ряды вполголоса разъясняли ситуацию вновь прибывшим. С улицы и с лестницы на первый этаж подтягивались разбуженные патрульные отдыхающей смены. Бад взглянул в окно. На плацу перед зданием уже строилась получившая оружие резервная группа — видимо, командир базы распорядился.

— Сэр, ответьте на звонок, — напомнил Гизбо.

Бад медленно взял трубку, качнул в руке, будто собирался бросить ее на рычаги громоздкого армейского аппарата спецсвязи, но все — таки поднес к уху:

— Слушаю. Капитан Джессап.

Заговоривший с ним министр внутренних дел сначала уточнил, слышал ли Бад сообщение по ТВ. Получив утвердительный ответ, он потребовал обеспечить закон и порядок на территории штата всеми имеющимися у полиции средствами. Велел согласовать план мероприятий с федеральными агентами, действующими сейчас в Нью — Йорке в рамках обеспечения национальной безопасности, и в конце разговора приказал немедленно передать агенту Арчеру незаконно задержанного независимого репортера, освещавшего утренние события вместе с другими журналистами в башне «Мемории».

— Кого? — неподдельно удивился Бад.

Министр молчал пару секунд, а потом назвал имя: Серж Гиллан. И тут Бада словно током ударило. О репортере знали только он и лейтенант Гизбо, доставивший Гиллана на базу. Министра вряд ли подкупила «Мемория», скорее его использовали втемную, как пресс, которым весьма просто раздавить начальника нью — йоркской полиции и разом решить возникшую проблему с журналистом. По сути, Гиллан не сообщил важных сведений, кроме того, что у Шелби был некий кейс, где, опять же возможно, лежали доказательства его невиновности. Но имя было названо, а значит…

Секунды таяли одна за другой, Бад никак не мог собраться с мыслями; он доверял Гизбо и десять минут назад собирался отправить лейтенанта на задание; он предупреждал подчиненного о последствиях и о том, что в департаменте завелся крот. Но в то, что Гизбо и есть этот самый крот, Бад верить не хотел.

— Да, — буркнул наконец капитан. — Да, я понял. — Вернул трубку дежурному и уперся невидящим взглядом в широкий пульт под стеклянной перегородкой.

— Сэр? — осторожно позвал Гизбо. — С вами все в порядке?

Джессап слышал его, но медлил. Слишком много было поставлено на карту, он напряженно думал: стоит ли продолжать или пустить все на самотек? В его практике были уже примеры, когда хорошие служаки не видели очевидного под носом. Он даже усмехнулся, потому что сам сейчас попал в схожую ситуацию. Разница была лишь в том, что Бад знал, на чьей он стороне. А Гизбо мог совершить предательство, сам того не ведая. Но теперь, когда факты вскрылись, деваться уже некуда — лейтенант на крючке. И у него два выхода: доиграть заведомо проигрышную партию или сдаться на милость победителя сразу.