Memow, или Регистр смерти

— Его нашли сегодня утром на окраине города, между виа Кассия и Фламиния. Обычная история. Перебрал героина. Передозировка или небрежное приготовление.

Давид никогда не употреблял наркотики, я убежден в этом. Самое большее, курил иногда гашиш, но так, шутки ради, потому что, говорил он, это детские игрушки. Сильные наркотики его пугали.

Коллега смотрит на меня с удивлением:

— А тебе, Маскаро, сейчас, должно быть, весьма не по себе. Ты знал его?

— Да.

Погода портится. После обеда, когда я пришел в больницу, стало пасмурно. Сырой воздух действует угнетающе.

Больница похожа на какой-то порт, на восточный рынок, на все, что угодно, только не на учреждение, где люди могут лечиться. Вхожу туда, где не должно быть посторонних. Даже не считаю нужным объяснять, что я журналист, вхожу и все, потому что никто не обращает на меня внимания, все, кого встречаю, либо чрезвычайно заняты, либо погружены в бог знает какие медитации.

В отделении реанимации меня останавливает полицейский агент, но из ближайшей двери появляется Лучано Пульези и, увидев меня, направляется ко мне. Агент отходит в сторону.

— Чао, Кино.

— Чао.

— Можно видеть его?

— Он без сознания.

— Думаешь, выберется?

— Пытаются вытащить его, что называется, за волосы. Давай пройдемся немного, выпьем кофе. Хочется подышать воздухом. А у тебя не болит голова от сирокко?

Мы молча идем по широкому коридору.

Сад небольшой, запущенный, усыпанный окурками и всяким мусором. Несколько больных тоскливо смотрят на нас из окон.

Пульези берет меня под руку. Он располнел, потерял почти все волосы, но лицо у него по-прежнему доброе и умное.

— Как твои дела, Кино?

— Что тебе сказать…

— Плохи дела, знаю. А у кого они нынче хороши? Все стонут. Хоть в карты-то играешь?

— Иногда, если удастся. А ты как?

— Могу сказать, что ничем другим и не занимаюсь. Ничем хорошим, я имею в виду. А с Дианой как дела? Напрасно бросаешь ее. Другую такую не найдешь.

Почему, собственно, у человека должна быть обязательно замечательная жена? Будто невозможно представить себе мужчину, у которого не путается под ногами, словно бог весть какое счастье, такая вот замечательная супруга. Ну, допустим даже это и так, а что делать, когда она перестает быть замечательной? Что тогда? Впрочем, я не собираюсь пускаться в дискуссию с Пульези, потому что мы стали бы спорить до бесконечности.

— Моя жена, — продолжает он, — решила купить на собственные сбережения небольшой домик в Гроттаферрате. Поначалу я был против. Но теперь, хоть и не признаюсь ей, считаю, она права, разумно поступила.

Вот ведь какой Пульези в своих взаимоотношениях с женщинами. Уверяет, что Лучана, его жена, лучшая женщина на свете, что никогда не расстанется с нею, и даже убежден, что любит ее. Однако изменяет ей направо и налево. Он считает, что у него в семье все прочно, надежно, даже правильно.

— Знаешь, иногда я думаю, как хорошо было бы жить там, вдали от этой клоаки.