Мемуары

Из дюжины принадлежавших мне животных, с которыми я вошел в лес (это были частью верховые, а частью вьючные лошади и мулы), у меня остались две лошади и два мула. Остальных, обессилевших, пришлось бросить.

К довершению несчастья, наши проводники сбились с piccada (проложенной в лесу тропы); это и явилось одной из причин того, что мы с таким трудом преодолели этот страшный лес las Antas[100].

Мы шли все дальше, а конца тропы не было видно; поэтому оставшись в лесу с двумя измученными мулами, я послал Аниту вперед вместе с ребенком и моим помощником для того, чтобы, меняя двух лошадей, которые у нас оставались, она отыскала выход из леса и раздобыла бы какую-нибудь пищу для себя и ребенка.

Имея двух лошадей, на которых она ехала попеременно, бесстрашная Анита смогла спасти то, что было мне дороже всего в жизни. Анита выбралась из леса и, к счастью, натолкнулась на нескольких моих солдат, гревшихся у огня, который не всегда удавалось развести как из-за непрерывного проливного дождя, так и потому, что мы были обессилены.

Мои товарищи, сумевшие высушить кой-какие лохмотья, закутали ребенка, которого все любили, согрели его и возвратили к жизни, тогда как бедная мать уже мало надеялась на то, что это слабое существо выживет.

Эти славные ребята с нежной заботливостью постарались найти пищу, которая подкрепила силы моей дорогой подруги и позволила ей накормить ребенка.

Напрасно я старался спасти моих мулов. Оставшись с этими измученными животными, я нарвал, насколько позволили мне силы, листьев тростника, чтобы накормить их; но из этого не вышло проку. Мулов пришлось бросить, и я вынужден был пробираться через лес пешком и голодный.

Только через девять дней после вступления в лес наша колонна достигла его конца; лошади уцелели лишь у нескольких офицеров.

Генерал Лабатту, который двигался впереди, бросил в том же лесу las Antas несколько пушек, но у нас не было возможности везти их с собой, и они остались похороненными в этих дебрях, кто знает, на сколько времени.

Казалось, только этому лесу досталось в удел ненастье, ибо, когда мы вышли на плоскогорье Сима-да-Серра, нас встретила прекрасная погода. Мы раздобыли там, что было очень кстати, несколько быков; это обеспечило нам пищу и несколько сгладило в памяти перенесенные нами тяготы.

Затем мы вступили в департамент Вакария, где пробыли несколько дней, поджидая подхода Бенто Гонсалвиса, поредевший корпус которого оказался в совершенно расстроенном виде. Неутомимый Моринг, узнав о нашем отступлении, бросился преследовать арьергард этого корпуса, всячески стараясь затруднить его движение, в чем ему помогали горцы, относившиеся с неизменной враждебностью к республиканцам.

Все это дало генералу Лабатту время, необходимое для того, чтобы отступить и присоединиться к основным силам имперской армии. Однако к тому времени у него почти не осталось солдат из-за постоянного дезертирства, вызванного усиленными маршами и теми же тяготами и лишениями, которые перенесли мы. Кроме того, с этим французским генералом случилось одно из тех происшествий, о котором нельзя не упомянуть из-за его необычности.

Лабатту, проходивший во время отступления через два леса, называвшихся Португез и Кастельяно, наткнулся в них на туземные племена под названием бугре, которые принадлежат к самым диким племенам Бразилии. Узнав о движении имперских войск, эти племена напали на них в нескольких местах из засад и причинили им большой урон; в то же время эти дикари дали знать генералу Канабарро, что они — друзья республиканцев. И в самом деле, когда мы проходили через их леса, нам не было причинено никакого вреда.

Однако мы видели их foge — глубокие, тщательно прикрытые дерном ямы, в которые проваливается неосторожный путник; тогда дикари нападают на него. Впрочем, ради нас все эти ямы были открыты, а на огромных баррикадах из бревен, возведенных по сторонам тропы, из-за которых дикари поражают проходящих стрелами и копьями, никого не было.

В те же самые дни мы встретили вышедшую из леса женщину, которая была похищена в молодости дикарями из одного дома в Вакарии. Воспользовавшись тем, что мы оказались поблизости, она решила спастись. Эта несчастная была в самом жалком состоянии.

Так как нам не приходилось уже ни бежать от неприятеля, ни преследовать его в этих гористых местах, мы продвигались очень медленно, ибо у нас почти совсем не было лошадей; пришлось прямо в пути объездить несколько степных, которых удалось поймать на этом плоскогорье.