Мемуары

Тортаролло, лигуриец, трубач, был рядом со мной при Сант-Антонио и 20 мая у Даймана. Сражения были для него праздником. Будучи ранен в правую руку (которую пришлось ампутировать), он перехватил трубу левой и продолжал трубить атаку. Он также умер в Монтевидео.

Тяжелораненые:

Витторио Рикьери, из Ниццы, сержант. Получил страшную рану в колено, из-за которой ему пришлось ампутировать ногу, и не менее серьезную сабельную рану в руку. Своим выздоровлением он обязан непоколебимой стойкости.

Коллегари, из Бергамо, сержант. У него было самое страшное ранение в живот, какое мне приходилось видеть. У него были пробиты кишки, и в течение четырнадцати дней он отправлял естественные потребности через дыры, образовавшиеся в кишках в результате ран. Поразительная выдержка Коллегари, конечно, в огромней степени содействовала его чудесному выздоровлению.

Марроккетти Джузеппе, капитан, получил пулевое ранение в бедро в начале сражения при Сант-Антонио.

Казанна, лигуриец, капитан, также был ранен пулей в бедро в начале этого сражения.

Сакки, из Павии, старший лейтенант, ныне генерал, получил пулевое ранение в начале того же сражения.

Раморино, пьемонтец, младший лейтенант, был ранен пулей в голову при Сант-Антонио.

Роди, пьемонтец, младший лейтенант, получил пулевое ранение в голову в той же битве.

Амеро по прозвищу Граффинья, из Костильуоле д’Асти, младший лейтенант, получил пулевое ранение при Сант-Антонио.

Цаккарелло, младший из братьев, лигуриец, был ранен пулей при Сант-Антонио.

Берутти Дж. Батт, лигуриец, капитан, ранен пулей у Сант-Антонио.

Паджи Натале, офицер, лигуриец, был ранен пулей в бою у реки Уругвай.

Патета, лигуриец, был ранен пулей и саблей при Сант-Антонио.

Джисмонди, лигуриец, ранен саблей и пикой при Сант-Антонио.

Феррандин, лигуриец, четырнадцатилетний мальчик, которому пуля пробила грудь под Монтевидео.

Хуансито Отеро Галлега, был адъютантом в бою при Сант-Антонио, геройски погиб в морском сражении на реке Ла-Плата.

Хосе Мариа Виллегас командовал небольшим кавалерийским отрядом, который остался с нами в бою при Сант-Антонио после бегства Баэса; он сражался как герой.

Я бы считал своим священным долгом напомнить имена всех тех отважных итальянцев, благодаря которым нашу родину стали так почитать в этих далеких краях, вследствие чего в каждом итальянце, который прибывает сегодня в эту важнейшую часть Нового Света, доброжелатели видят чуть ли ни одного из сограждан, а те, кто обычно усматривают врага в каждом иностранце, относятся к нему с уважением.

В журнале Итальянского легиона, который вел Анцани и который я вряд ли мог бы обнаружить сегодня, значатся, конечно, имена и подвиги этих героев. Моя же слабая память подсказывает мне имена лишь некоторых легионеров; большинство же их я, конечно, не могу вспомнить.

Глава 48 Возвращение в Монтевидео

После сражения 20 мая 1846 г. при Даймане в нашей кампании на Уругвае не произошло ничего значительного.

Я получил приказ от правительства возвратиться в Монтевидео с судами флотилии и Итальянским легионом. В Сальто осталось несколько наших мелких судов. Командование гарнизоном перешло к коменданту Артигасу, храброму офицеру, отличившемуся в сражении 20 мая.

Спустя несколько дней после моего отъезда из Сальто туда прибыл полковник Бланко, который по приказу генерала Рибера взял на себя командование войсками в Сальто. Из-за ошибок, совершенных в Корриентесе и Монтевидео, сторонники Росаса очень усилились, тогда как положение народа Ла-Платы становилось чрезвычайно тяжелым. Армия Корриентеса была разбита в сражении Уркизой, и этому несчастному народу после того, как он пролил потоки крови, пришлось изнывать под игом ненавистного деспотизма.

Рибера, не извлекший уроков из неудач, кончил тем, с чего начал: он удалял с должностей людей, которые с достоинством и успехом выполняли свои обязанности, заменяя их своими приверженцами; он разрушал действующую армию, созданную благодаря смелости и упорству народа, который с непревзойденным героизмом старался поддерживать ее; он принес в жертву остатки этой армии, и в конце концов всеобщее негодование и презрение вынудили его покинуть родину. Такой конец ожидает и будет ожидать всякого, кто считает, что нации существуют в этом мире для того, чтобы удовлетворять жажду сладострастия, богатства и власти, подчиняющую себе ничтожных людей, которые называются монархами, а также некоторых республиканских президентов, еще более подлых, чем первые.

Оказывавшие нам поддержку англичане и французы, у которых наши неудачи и достойные сожаления события вызвали разочарование и недоверие, покинули нас. Англия отказалась от всякого вмешательства, а Францию скорее удерживало чувство ответственности за потерю многих своих граждан, чем сочувствие к гибнувшему делу.