Мемуары

— Я найду тебя везде, где бы ты ни затаилась, во всем мире.

— Кто дал тебе адрес?

— Совсем просто: служба регистрации.

С напряжением я спросила:

— Что за новости?

— Есть у тебя что попить? Я из Виллингена на мотоцикле.

— Приготовить чай?

— Нет, достаточно воды.

— Какие новости? — поинтересовалась я.

— Видимо, хорошие. Адвокат Келльнер считает необходимым, чтобы ты как можно быстрее приехала к нему в Инсбрук. Французы хотят передать часть арестованных материалов Тирольскому земельному правительству. Нужно, чтобы ты лично переговорила с представителями с соответствующей службы в австрийской столице.

— И киноматериал тоже находится там?

— Это мне неизвестно, — сказал Петер, — обо всем сообщит господин Келльнер. Через три-четыре часа на мотоцикле мы сможем добраться до Инсбрука, если ты не против.

Я мгновенно согласилась.

Разговор с адвокатом оказался, безусловно, полезным, но не настолько важным, как предполагалось после сообщения Петера. Выяснилось лишь, что арестованный немецкий материал должны переправить в Австрию, но господин Келльнер не знал точное время передачи. Чтобы он беспрепятственно смог получить все необходимое, я передала ему пакет доверенностей. Таким образом поездка оказалась ненапрасной, особенно потому, что мы с Петером, кроме прочего, заехали в Кёнигсфельд к моей очень соскучившейся маме.

За два месяца отсутствия там скопилось изрядное количество корреспонденции. Самое важное из писем пришло от месье Демаре и заставило меня поволноваться:

^{17 июня 1948 года.}

Мы с женой через несколько дней отправляемся в США. Надеемся, что Вы и Ваша мать вскоре тоже приедете. Прилагаю почтовую карточку с изображением комфортабельной «Америки» — самого быстроходного и роскошного корабля, на котором Вы поплывете. Обязательно попытайтесь установить фальшивость «Дневника» — от этого зависит освобождение Вашего имущества. Как только узнаем свое новое место жительства, тут же сообщим.

Приободрившись, я решила в последний раз сподвигнуть Луиса Тренкера сказать правду — снова написала ему и еще раз воззвала к нашей прежней дружбе. Только через три недели из Рима пришел ответ:

^{1 августа 1948 года.}

^{Отель «Ингилтерра».}

^{Улица Рокка-ди-Леоне, 14.}

Милая Лени!

Жаль, что ты думаешь, будто скомпрометирована публикациями в «Вечерней Франции». Некоторые записи уже два года назад были впервые представлены американскому консулу в Швейцарии для проверки. Впоследствии текст этих документов, насколько мне известно, обнародовали в Америке… Более я ничего не знаю, так как эти статьи шли без моего ведома или согласия. При правительстве Гитлера ты являлась уникальной творческой личностью. В связи с этим понятно, что о тебе пишут и в положительном, и в отрицательном смыслах. Критику и нападки деятели искусства должны сейчас воспринимать спокойно. Как я уже как-то писал, моя злость по отношению к тебе давно похоронена. Искренне желаю тебе всего самого наилучшего. Не слишком обращай внимание на слухи, ведь не секрет, что во все времена существовали известные люди, постоянно подвергавшиеся нападкам и лживым обвинениям. В качестве утешения приведу свой горький пример существования в последние семь лет нацистского правления.

С лучшими пожеланиями

Твой

Луис

Фридрих Майнц, бывший директор киностудии «Тобис-фильм», написал мне, что Луис Тренкер предложил Эмилю Лустигу купить права на издание мемуаров Евы Браун за 50 000 долларов. Но позже, после подробного исследования, было установлено, что речь в данном случае шла о несомненной фальшивке.