Мемуары

С другой стороны, г-н де Шавиньи прислал Принцу несколько писем, торопя его покинуть Гиень и прибыть к армии, где его присутствие безусловно необходимо. Он указывал, что если армия распадется, то Принц лишится всех своих средств и возможностей, и, напротив, если он одержит успехи внутри королевства на глазах у короля, то сразу же восстановит свое положение не только в Гиени, но и в своей собственной партии. Это были не единственные соображения г-на де Шавиньи; вынашивал он и более дерзновенные замыслы: он стремился руководствовать Месье, дав ему понять, что руководствует Принцем, и обеспечить себе неограниченную власть над образом действий Принца, показав, что располагает ею в отношении образа действий Месье. В своих расчетах он заходил еще дальше: с самого начала войны он приложил все усилия, чтобы стать посредником между. Принцем и Месье и склонить их к примирению, и сблизился с герцогом Роганом, полагая, что тот может быть одинаково полезен ему и около Месье и около Принца. Он находил также, что при посредстве г-на де Фабера, {3} коменданта Седана, принял все необходимые предосторожности и в отношении Кардинала. И так как он не ставил пределов ни своему честолюбию, ни своим упованиям, то нисколько не усомнился в том, что, добившись частного мира, будет избран и для ведения вместе с Кардиналом переговоров об общем. Он также проникся уверенностью, что, принимая во внимание высокое мнение, которое Принц может создать о нем у испанцев, успех переговоров будет поставлен ему в заслугу, а их неудача, напротив, навлечет на Кардинала посрамление и порицание, и что, таким образом, он вернется к руководству государственными делами или прославляемый за заключение мира, или хотя бы имея то преимущество, что разрыв переговоров всеми будет поставлен в вину Кардиналу. Доводы, приведенные г-ном де Шавиньи в пользу этой поездки, с легкостью убедили Принца; но главным побуждением к ней было его нетерпеливое желание покинуть Гиень в таких обстоятельствах, когда малая численность его войск и их слабость вынуждали его беспрерывно отступать перед графом Аркуром. И действительно, Принц тогда держался в Гиени лишь благодаря своей неусыпной бдительности и уважению, которым было окружено его имя. А что касается графа Аркура, то своим образом действий и благодаря своей военной удаче он успел полностью восстановить урон, нанесенный оружию короля поражением маркиза Сен-Люка при Мираду. Осада Мираду была снята; гвардейцы Принца и триста или четыреста кавалеристов были захвачены в плен на своих квартирах в Пергене, да и сам Принц с остальными своими войсками был принужден покинуть Стаффор, переправиться через Гаронну в Буе и отступить, как я указал, в Ажен. Здесь он и сообщил герцогу Ларошфуко и графу Марсену о своем намерении поехать в Париж. {4} И тот и другой одинаково указали ему на опасения и надежды, возникающие у них в связи с этой поездкой, но ни тот ни другой не решился подать ему какой-либо определенный совет, хотя оба настоятельно попросили о дозволении отправиться вместе с ним. Принц избрал себе в спутники герцога Ларошфуко, оставив графа Марсена при принце Конти {5} и полностью возложив на него заботу о своей партии в Гиени и о поддержании в ней единства, а также о сохранении за ним Бордо, охваченного раздорами, которые постарались посеять во всех сословиях города, где дела были в таком состоянии, какое я сейчас опишу.

Народ был разделен на две партии: в одну из них входили богатые горожане, стремившиеся поддержать власть своего магистрата и стать столь могущественными и нужными, чтобы Принц видел в них тех, кто более всего способен служить ему прочной опорой; другая партия была образована менее богатыми и более крамольными, которые случайно несколько раз собрались в месте, находящемся близ замка А и прозываемом Орме, каковое название в дальнейшем за нею и удержалось. {6} Парламент со своей стороны был не менее разъединен, чем народ. Даже те из его чинов, которые были противниками двора, также подразделялись на две группировки: одна из них именовались Большою Фрондой, другая - Малою Фрондой, и хотя они обе сходились в намерении благоприятствовать Принцу, каждая горячо стремилась к тому, чтобы закрепиться при нем, отстранив от него другую. {7} Вначале Орме объединялась с обеими Фрондами, хотя неоднократно и порывала с ними из-за несовпадения интересов, которые обычно и побуждают действовать людей подобного рода, как вдруг, не поладившие, к несчастью, между собой принц Конти и г-жа де Лонгвиль, желая привязать к себе эту партию, настолько усилили ее влияние, а вместе с ним и заносчивость, что ускорили распад своей собственной и довели до отчаяния Парламент и лучшую часть народа, открыв тем самым возможность для нескольких заговоров и иных злоумышленных козней двора, в конце концов отнявших Бордо у партии Принца.