Мемуары

Второй случай подобного рода был в Москве в самый день коронации. Все были в парадных платьях. Это был первый раз, когда появились придворные платья, заменившие русский костюм, бывший в употреблении в царствование Екатерины II. Великая Княгиня Елизавета, желая дополнить свой туалет, очень искусно прикрепила свежие розы к алмазному цветку, бывшему у нее на груди. Когда она вышла к Государыне, та осмотрела ее и, не говоря ни слова, вырвала розы из ее букета и бросила на пол.

— Это не подходит к парадному платью, — сказала она.

Это не подходит было обычными словами, когда что-нибудь не нравилось. Великая Княгиня остановилась в изумлении, более удивленная этими манерами, действительно не подходившими к коронованию и причастию,чем огорченная судьбой своего букета. Противоречие между постоянно спокойными манерами, достойными и величественными, прошлого царствования с мелочностью, взволнованностью и манерами, часто вульгарными, которые Великая Княгиня видела теперь, оскорбляло ее свыше всякой меры. Долг является справедливым законом, помогающим нам вести себя, это — узда, сдерживающая живость наших поступков и желаний, устанавливая порядок. Но долг, продиктованный и внушаемый высокомерным стремлением властвовать, неизбежно разрушает чувство. Душа Великой Княгини Елизаветы была слишком благородной, чтобы не возмущаться, а ее характер слишком справедливым, чтобы не чувствовать оскорбления. Ее существование превратилось в тяжелый долгий сон, который она боялась признать действительностью. Каждую минуту встречала она противоречие и чувствовала себя нравственно оскорбленной. От этого увеличилась ее гордость. Она старалась по возможности удалиться от порядка вещей, который ей не нравился. Она исполняла все обязанности, сопряженные с ее рангом, но в возмещение она создала себе внутренний мир, где воображение имело больше власти, чем рассудок. Туда скрывалась она, освобождаясь от скуки и противоречий, испытываемых ею в действительной жизни. Это гибельное средство имело для нее печальные и продолжительные последствия.

Но возвратимся к приготовлениям к коронации и некоторым событиям, предшествовавшим ей

После того как Императрица получила некоторую власть над своим супругом, подружившись с Нелидовой, оба брата князья Куракины были назначены: старший — вице-канцлером, младший — генерал-прокурором¹⁵⁾. Князь Безбородко остался первым членом Коллегии иностранных дел.

Несмотря на чувства Императора против графа Панина¹⁶⁾, он назначил его одним из первых членов Коллегии иностранных дел. Нелединский¹⁷⁾, двоюродный брат князя Куракина, тоже был приближен благодаря особому покровительству Императрицы, которой удалось таким образом окружить Императора своими людьми. Из людей, приближенных к Государю, им выбран был только Ростопчин, которого он сделал флигель-адъютантом и первым министром.

Февраль 1797 года был отмечен приездом польского короля. Одним из первых дел Императора по восшествии на престол было освобождение всех поляков, заключенных в Петербурге за защиту своего отечества. Несчастный Понятовский, живший почти пленником в Гродно, был приглашен Государем в Петербург и там великолепно им принят. Ему предложили сопровождать двор в Москву, чтобы присутствовать там на коронации.

Двор Государя отправился 1 марта 1797 года и на два дня остановился в Павловске; дворы Великих Князей поехали отдельно с промежутком двух дней. После пятидневного путешествия дворы один за другим прибыли в Москву и остановились в Петровском дворце. Этот дворец был построен Екатериной, чтобы служить временным помещением, потому что, по обычаям, государи делали каждый раз торжественный выезд, отправляясь в Москву²³⁾. Впоследствии в нем жил Бонапарт, и дворец был сожжен его спутниками*. .

________________________

* Это лучшее, что могло случиться, потому что он осквернил его своим присутствием. Примеч. авт.

________________________

Дворец был построен в то время, когда Государыня предпочитала готический стиль всем другим, но в общем Петровский дворец производит впечатление бесформенной массы. У него печальный вид, и он плохо расположен, примыкая одной стороной к лесу с плохими дорогами; из дворца видно большую дорогу, проходящую по довольно голой равнине. Хотя город находится в четверти часа езды, его совершенно не видно. Кроме Государя и Государыни, у всех были плохие помещения и оттого дурное настроение. Несмотря на это, необходимо было присутствовать на ежедневных приемах, так как московское общество приезжало на поклон к своему Государю.