Мемуары

Фильму Геббельса не суждено было иметь успех, хотя мне и пришлось предоставить в распоряжение господина Вайдеманна нескольких своих лучших операторов, в частности Ганса Эртля. Несмотря на фантастическое количество отснятой пленки и внушительную поддержку со стороны Министерства пропаганды, фильм — его впервые показали в июле 1936 года участникам Олимпиады — был освистан. Это доказывает, как трудно сделать хороший спортивный фильм — несмотря на наличие самых лучших операторов и всех технических вспомогательных средств. Мне это еще предстояло.

МУССОЛИНИ

Зимние Игры закончились, и я поехала в Давос. Прибыв туда, я получила приглашение от Муссолини; оно пришло от референта по вопросам культуры итальянского посольства в Берлине. Две недели назад я уже получила такое приглашение, но не смогла его принять, так как находилась в Гармише и не хотела отказываться от присутствия на Играх. Итальянское посольство сообщило мне, что дуче хочет побеседовать о моей работе в кино.

При прощании в Давосе австрийские друзья, которые собирались покататься со мной в районе Парсенна, в шутку просили меня замолвить за них словечко дуче. Речь шла о возможной оккупации Южного Тироля.

По пути в Рим мне пришлось переночевать в Мюнхене. В гостинице «Шоттенхамель» близ вокзала, где я обычно останавливалась, встретила в вестибюле фрау Винтер, экономку Гитлера и рассказала ей о приглашении Муссолини. Всего лишь через час у меня зазвонил телефон. Это снова была фрау Винтер. Она сказала:

— Гитлер в Мюнхене. Я пересказала ему наш разговор. Фюрер велел спросить, когда завтра вылетает ваш самолет.

— Ровно в двенадцать я должна быть в аэропорту.

— Вы не могли бы встать немного пораньше, чтобы быть в десять у фюрера?

Меня это приглашение немного испугало. Что бы оно могло значить? Мои друзья рассказали мне, что на австрийской границе стоят итальянские войска и что ситуация в Южном Тироле крайне взрывоопасна. Не потому ли Гитлер хотел поговорить со мной?

На следующее утро я была на площади Принцрегентенплац. Гитлер извинился за приглашение в столь ранний час.

— Я слышал, — сказал он, — что дуче пригласил вас к себе. Вы долго пробудете в Риме?

Я ответила отрицательно, но Гитлер вопреки моему ожиданию не стал говорить о дуче, а начал рассказывать о своих строительных планах, потом об архитектуре и разных архитектурных памятниках за границей, которыми он восторгался и, к моему изумлению, точно описывал их. Названия в моей памяти не сохранились. Все это не имело ничего общего с моим визитом в Рим. И лишь когда я уже хотела попрощаться, фюрер как бы мимоходом сказал:

— Дуче — человек, которого я высоко ценю. Я бы сохранил к нему уважение, даже если бы ему однажды довелось стать моим врагом.

Это было все. Он даже не попросил меня передать ему привет.

Я испытала облегчение оттого, что мне не нужно ничего говорить Муссолини. Гитлер поручил своему шоферу точно в заданное время доставить меня на своем «мерседесе» в аэропорт Обервизенфельд.

В Риме — самолет приземлялся еще в «Чампино» близ античной Аппиевой дороги — меня встретили члены итальянского правительства, некоторые из них были в черной униформе. Был даже Гвидо фон Париш, атташе по вопросам культуры итальянского посольства в Берлине; от него-то я дважды и получала приглашения. В машине он сидел рядом со мной и прошептал на ухо:

— Вы увидите дуче еще сегодня.

Вдруг мне подумалось, что речь, возможно, идет не об обычной аудиенции. Мысль отнюдь не успокоительная.

Уже через несколько быстро промелькнувших часов я входила в палаццо Венеция. Мне сказали, чтобы я обращалась к Муссолини «ваше превосходительство».

Тяжелые двери медленно раскрылись, и я вошла в зал. Далеко от двери стоял большой письменный стол, из-за которого Муссолини вышел навстречу. Он приветствовал меня и подвел к роскошному креслу.

Хотя дуче был не особенно большого роста, однако производил весьма внушительное впечатление. Сгусток энергии в униформе, но и немножко Карузо. Сделав мне несколько комплиментов, кстати, на удивительно хорошем немецком, он перевел разговор на мои фильмы. Я была удивлена, что он запомнил так много деталей. Он с трудом поверил тому, что опасные сцены в Альпах и Гренландии были сняты без дублеров, а также с восторгом отозвался о технике съемки. Потом он заговорил о «Триумфе воли».

— Этот фильм, — сказал он, — убедил меня в том, что документальные фильмы вполне могут быть захватывающими. Потому я и пригласил вас. Мне хотелось бы попросить вас снять документальный фильм и для меня.

Я с удивлением посмотрела на Муссолини.

— Фильм о Понтинских болотах, которые я хочу осушить, чтобы получить новые земли, — это для моей страны важное мероприятие.

— Благодарю вас за доверие, ваше превосходительство, но я должна сейчас делать большой фильм об Олимпиаде в Берлине и боюсь, что эта работа займет у меня добрых два года.

Дуче улыбнулся, встал и сказал:

— Жаль, но я понимаю, эта работа важнее.

Затем, обогнув стол, подошел ко мне, пристально посмотрел в глаза и патетически произнес:

— Передайте вашему фюреру, что я верю в него и в его призвание.