Мемуары

Помню, что пленка с кадрами одного из праздничных заседаний съезда партии в 1935 году оказалась испорчена. Гитлер передал всем предложение Лени Рифеншталь повторить съемки сцен в фойе. В одном из больших берлинских кинотеатров — «Иоханнисталь» — по моему проекту точно воспроизвели часть Зала конгрессов, возвышение и ораторскую трибуну, направили туда прожекторы. Сотрудники киноштаба озабоченно бегали вокруг, а в глубине кинотеатра маячили Штрейхер[503], Розенберг и Франк[504] со своими рукописями, ходящие взад и вперед и усердно разучивающие свои роли. Подошел Гесс, и его первым пригласили сниматься. Так же как и перед 30 000 делегатов съезда, он поднял руку в праздничном приветствии. С присущим ему пафосом искреннего волнения он начал поворачиваться туда, где чуть ранее находился Гитлер, и, вытянувшись, прокричал: «Мой фюрер, я приветствую вас от имени партийного съезда. Съезд продолжает продвижение вперед. Говорит фюрер!» При этом выглядел он очень убедительно, так что с того времени меня не покидала уверенность в искренности его чувств. И те трое в пустом кинозале играли свои роли «действительно преданных», являя собой в тот момент талантливых актеров. Я был весьма смущен. Напротив, госпожа Рифеншталь нашла, что поставленные сцены лучше исполненных в оригинале…

Тогда еще я оставался убежден в истинности эмоций, с помощью которых ораторы вызывали воодушевление масс. И тем неожиданнее почувствовал в этот день в кинотеатре «Иоханнисталь», что все это завораживающее искусство можно «по-настоящему» представить и без публики.

Ничего общего с действительностью… Без сомнения, он это написал без злого умысла, за двадцать лет тюрьмы, естественно, ему кое-что стало видеться по-другому. Когда я рассказала в деталях, как все происходило на самом деле, Шпеер сильно растрогался, пообещав исправить свои заблуждения в новых изданиях.

Но как могли возникнуть подобные заблуждения у такого борца за истину, как Шпеер? Сцена, которую он описывает, на самом деле разыгралась следующим образом. Верно, что Шпеер построил трибуну съезда в кинозале, но мы там снимали гауляйтера Франконии Юлиуса Штрейхера, а не Рудольфа Гесса. В Нюрнберге у оператора закончилась пленка во время речи Штрейхера, который должен был хотя бы раз появиться в фильме и произнести фразу длиною лишь в несколько секунд. Других вставок мы не делали. В этой короткой сцене не участвовал никто, кроме Шпеера, гауляйтера и технического штаба: ни Гесс, ни Франк, ни Розенберг, ни даже я. Рудольфа Гесса дополнительно не снимали. Я знаю причину ошибки Шпеера: за день до открытия партийного съезда Гесс потребовал провести в Зале конгрессов проверку освещения трибуны. Он встал за трибуну, чтобы вместе с кинооператором Зеппом Альгейером проверить, возможно ли перевести луч прожектора на Гитлера, так как на следующий день тот должен был выступить с длинной речью. Тогда прожекторы излучали очень сильное тепло. Во время этой пробы освещенности, при которой присутствовали Шпеер и я, никаких фраз для фильма Гесс, разумеется, не произносил. Фотографии, сделанные тогда нами, убедили Шпеера. Не соответствует действительности и утверждение, что Гитлер приказал переснять неудавшиеся сцены в павильоне. Могу лишь надеяться, что Шпеер не допустил более значительных ошибок.

СО ШПЕЕРОМ В ДОЛОМИТАХ