Мемуары

Когда король узнал о переменах в Нормандии, он понял, что не сможет исправить случившегося, и решил заключить мир. Он немедленно дал знать сеньору де Шароле, находившемуся в своем войске близ Конфлана, что желает переговорить с ним, и назначил час, когда он прибудет в поле к его лагерю. Он выехал к урочному часу со случайно подвернувшимися ста всадниками – по большей части шотландскими гвардейцами и другими. Граф же Шароле отправился почти без сопровождения и без всяких церемоний. Однако к нему по пути присоединилось много народа, так что его свита оказалась гораздо большей, чем королевская. Он приказал всем остаться в стороне и встретился с королем наедине. Король сказал ему, что мир на деле достигнут, и рассказал о еще неизвестных графу событиях в Руане, заявив, что по своей воле он никогда не дал бы брату этого удела, но раз сами нормандцы пожелали подобного новшества, то он дает согласие и готов заключить договор целиком в той форме, в какой он был представлен несколько дней назад. Помимо этого, оставалось договориться лишь о немногих вещах.

Сеньор де Шароле чрезвычайно обрадовался, так как его войско крайне нуждалось в продовольствии и особенно в деньгах и, не случись этого, все сеньоры, сколько их там ни было, вынуждены были бы с позором разойтись. Правда, в тот день или несколько дней спустя к графу прибыло подкрепление, посланное отцом, герцогом Филиппом Бургундским, которое привел монсеньор де Савез, и оно насчитывало 120 кавалеристов и 15 сотен лучников, а с ними было доставлено 120 тысяч экю наличными на шести вьючных лошадях и большое количество луков и стрел. Так что войско бургундцев, опасавшихся, как бы другие не заключили договора без них, получило хорошее пополнение.

Переговоры о соглашении были настолько приятны королю и графу де Шароле, и они с таким воодушевлением стремились довести их до конца, что, по словам последнего, не замечали, куда идут. А направлялись они прямо к Парижу и зашли так далеко, что вступили на вал, который по приказу короля был выведен довольно далеко за городские стены, в конце траншеи, дабы под его прикрытием можно было проходить в город. За графом следовало четверо или пятеро его людей. Оказавшись на валу, они перепугались, но граф держался превосходно. Полагаю, что с этого времени оба эти сеньора стали более осторожны в проявлении своей радости, поняв, что она может обернуться бедой.

Когда в войсках стало известно, что сеньор де Шароле взошел на вал, поднялся шум. Граф Сен-Поль, маршал Бургундский, сеньоры де Конте и де Обурден и многие другие стали упрекать сеньора де Шароле и людей из его свиты в безрассудстве, вспоминая о том, как с его дедом приключилось несчастье в Монтеро в присутствии короля [56]. Всем, кто находился в поле, приказали немедленно вернуться в лагерь, и маршал Бургундский сказал: «Если этот юный государь, безрассудный или потерявший голову, погубит себя, то не дадим погибнуть его дому и делу его отца и нашему. А потому пусть все вернутся на свои места и будут наготове, не страшась грядущей судьбы, ибо вместе мы представляем достаточную силу, чтобы отойти к границам Эно, Пикардии или Бургундии». Произнеся эти слова, он вскочил на коня.

Граф Сен-Поль тем временем покинул лагерь, высматривая, не появится ли кто со стороны Парижа. Прошло немало времени, и вот показались 40 или 50 всадников – это был граф Шароле в сопровождении королевских лучников и других. Как только граф Шароле заметил своих, он велел сопровождавшим его вернуться назад и обратился к маршалу де Нефшателю, которого побаивался, поскольку тот, будучи добрым и честным рыцарем, высказывался крайне смело и даже отваживался говорить ему: «Я служу Вам до поры до времени, пока Ваш отец жив». Граф сказал: «Не браните меня, я прекрасно понимаю свое безрассудство, но я слишком поздно заметил, что нахожусь возле вала». Маршал высказал ему в глаза больше, чем говорил в его отсутствие, и граф, не молвив ни слова в ответ, понурив голову, вернулся к войску, где все обрадовались, увидев его, и стали с похвалой отзываться о честности короля. Однако никогда более граф ей себя не вверял.

Глава XIV

В конце концов по всем вопросам было достигнуто согласие, и на следующий день после этого граф Шароле устроил общий смотр, чтобы узнать, сколько у него осталось людей и сколько он потерял. На смотр без предупреждения приехал король с 30 или 40 всадниками и осмотрел все отряды один за другим, кроме отряда маршала Бургундского, который не любил короля, поскольку тот ранее подарил ему Эпиналь в Лотарингии, а затем отнял и передал герцогу Жану Калабрийскому, что нанесло маршалу немалые убытки.

Мало-помалу король, осознавший свою ошибку, примирился со служившими его отцу добрыми и знатными рыцарями, которых он сместил с их постов, взойдя на престол, и которые по этой причине объединились против него. Было объявлено, что король примет на следующий день в Венсеннском замке всех сеньоров, которые должны ему принести оммаж, и что ради их безопасности замок будет отдан под охрану графу Шароле.