Мемуары дьявола

Литература, которую во Франции XIX века называли «populaire», — то есть и «популярной» в разных читательских слоях, и «доступной для восприятия необразованных» (ср. название одного из имевших тогда хождение романов: «Роман для кухарок» (1834) Э. Кабанена) и «народной», что могло значить, по крайней мере, следующее: а) пронизанной демократическими настроениями (в этом смысле «народным» был роман В. Гюго «Отверженные»); б) делающей предметом изображения народ; в) использующей поэтику фольклорных жанров, — входила значительной частью в романтическую школу. По мнению Ж.-К. Варейя, соотношение романтизма и «roman populaire» подобно соотношению драмы и мелодрамы: последнее — граница и искус первого, притягивающий и отталкивающий одновременно[25]. Французский романтизм здесь не исключение, как может показаться, если отождествлять это направление только с его ранней стадией и преимущественно с иенской школой. Европейский романтизм в своем развитии из кружков и школ постепенно трансформируется в широкое движение, захватывающее и центр и «края» литературной жизни. Ни его поэзия, ни драма не чуждаются маргинальной литературной традиции, а романтический роман опирается не только на Руссо или Гёте, но все более активно взаимодействует с теми популярными формами романной прозы, которые усвоили уроки беллетристической литературы XVIII века. Он порождал не только высокую традицию элитарного романтизма с его философичностью и эстетизмом, но становился частью своего рода «народного романтизма»[26].

Между тем в литературоведении сложилась традиция изучения романтизма как элитарного искусства. Зачастую претензии самих романтиков на элитарность заслоняют в глазах современных исследователей одновременную претензию романтизма на универсальность и демократическую широту («Все, что есть в жизни — есть и в искусстве» В. Гюго). Борьба французских романтиков с классицизмом, с его пуризмом, правилами и «хорошим вкусом», не могла не обернуться эпатажным приятием вкуса «дурного» — и в этом смысле предопределить сползание романтизма в сферу массового. Но при том иногда границы между «высоким» и «низовым» романтизмом установить довольно трудно. Хотя представления современных специалистов — как раз обратное: процесс размывания границ, утраты определенности они относят к сегодняшнему периоду, полагая, что прежде грань между массовым и элитарным была четкой[27]. Но четкой ее сделало наше собственное восприятие и интерпретация литературного процесса прошлого, в котором, как кажется, все акценты расставлены, иерархия ценностей определена и непоколебима. Между тем анализ литературной критики 1820—1850-х годов не дает возможности установить какое-либо ощутимое различие между «литературно-элитарным» и «популярным» романами. По мнению Ж.-К. Варейя, в эпоху романтизма эстетические, структурные, нравственные и социальные критерии оценки литературных произведений бесконечно смешивались, так что в конце концов воцарилась абсолютная путаница, которую современные исследователи литературы только начинают постепенно и с трудом распутывать[28]. Однако, чтобы разрешить этот проблемный узел, необходимо, по-видимому, пристальнее вглядеться в закономерности развития позднеромантической литературы 1830—1840-х годов, чем это сделано до сих пор.

Вот почему обращение к литературным оценкам современниками тех или иных писателей прошлых столетий способно удивить и смутить нас. Дело не в том, чтобы заняться переоценкой всех или даже некоторых писателей прошлого: чтобы такая переоценка состоялась, нужен не акт индивидуальной читательской воли, а нечто большее. Однако усомниться в нашем знании и понимании картины литературной жизни прошлых веков, выстроенной скорее по спискам рекомендуемой литературы, чем по широкому и свободному вкусовому ряду, проявить любопытство к произведениям забытым, но когда-то волновавшим души многих людей, как кажется, совсем нелишне.

ЭТАПЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЖАНРА РОМАНА-ФЕЛЬЕТОНА И ЕГО РОЛЬ В МАССОВОМ РОМАНТИЗМЕ