Мемуары дипломата

Хотя более умеренная часть правительства, которой я, конечно, симпатизирую, будет ослаблена уходом Милюкова и Гучкова, но эта потеря, я думаю, будет возмещена выигрышем в других направлениях. Первый настолько одержим одной идеей — Константинополя, — которая для социалистов олицетворяет империалистическую политику старого режима, — что он никогда не выражал взглядов правительства, как целого; и лично я предпочитаю иметь дело с таким человеком, который, даже если он не старается петь с нами в один тон, может говорить с авторитетом как выразитель политики правительства. С другой стороны, Гучков страдает слабостью сердца и едва ли стоит на высоте своего положения. Его взгляды на дисциплину в армии очень здоровы, но он неспособен внушить их своим коллегам. Сверх того, он не имеет никакой опоры в массах, — а это самое главное, — так как он не обладает даром личного магнетизма Керенского. Новое коалиционное правительство, как я уже телеграфировал, представляет для нас последнюю и почти единственную надежду на спасение военного положения на этом фронте. Керенский, принявший на себя обязанности военного и морского министра, не есть идеальный военный министр, но он надеется, что, отправившись на фронт и обратившись с страстным призывом к патриотизму солдат, он сможет гальванизировать армию и вдохнуть в нее новую жизнь. Он — единственный человек, который может сделать все, если это вообще возможно, но его работа будет чрезвычайно трудной. Русский солдат сегодняшнего дня не понимает, за что или за кого он воюет. Прежде он был готов положить свою жизнь за царя, который в его глазах олицетворяет Россию, но теперь, когда царя нет, Россия для него не означает ничего, помимо его собственной деревни. Керенский начал с того, что заявил армии, что он намерен восстановить строжайшую дисциплину, настоять на исполнении своих приказаний и наказать всех неповинующихся. Сегодня он обошел казармы, а завтра выезжает на фронт, чтобы подготовить предстоящее наступление.

Терещенко, сменивший Милюкова на посту министра иностранных дел, сделал хорошее начало тактичным обсуждением вопроса о наших соглашениях в своем сообщении печати. Он служит как бы посредником между «буржуазией» и демократией, хотя крайние его не любят. Если наш ответ на ноту Милюкова будет опубликован в настоящей своей форме, то наверняка произойдут трения, и Совет попытается навязать ему свою волю. По обсуждению этого вопроса с Альбером Тома, я думаю, что мы должны предотвратить какое бы то ни было выступление такого рода, выпустив сами какое-нибудь примирительное сообщение по этому вопросу, не имеющее, однако, характера обязательства. Мы поставлены в необходимость считаться с тем фактом, что социализм является в настоящее время господствующей силой, и если мы хотим заручиться его поддержкой в пользу продолжения войны до конца, то мы должны попытаться завоевать его симпатии. Новые министры-социалисты, конечно, узнают содержание тайных соглашений, заключенных Россией, и если русским солдатам скажут, что они должны воевать до тех пор, пока не будут достигнуты цели, указанные в этих соглашениях, то они потребуют сепаратного мира. Поэтому я находил бы целесообразным присоединение к нашему ответу параграфа, объясняющего, что наши соглашения в отношении Малой Азии внушены желанием преградить путь проникновению туда Германии, но если эта цель может быть достигнута другими средствами, то мы готовы пересмотреть этот вопрос, как только настанет благоприятный момент для обмена взглядами по вопросу об окончательных условиях мира".

Одним из несчастных результатов реконструкции правительства была отмена назначения Сазонова послом в Лондон. Сазонов до такой степени отождествлялся с политикой императорского правительства, особенно в отношении вопроса о Константинополе, что его уже не считали подходящим представителем для новой России. Сообщая мне об этом, Терещенко объяснил, что так как он надеется сохранить его услуги для окончательных мирных переговоров, то он не желает, чтобы Сазонов взял бы на себя миссию, которая раньше или позже могла бы дискредитировать его в глазах русского общества. Он должен был выехать в Лондон 16 мая вместе с нашими рабочими делегатами и Палеологом, которого заменил на посту французского посла в Петрограде Нуланс, и только по прибытии Сазонова на вокзал ему было вручено письмо от князя Львова с предложением отложить свой отъезд. Хотя после того нашему правительству было предложено несколько других имен, но никто не был назначен послом, и в остальной период войны г. Набоков продолжал исполнять обязанности поверенного в делах.