Мемуары дипломата

Известный английский договор 1907 г. разделял всю Персию на зоны влияния России и Англии, оставляя между ними нейтральную территорию. Каждая держава получала право проявлять в своей зоне экономическую и финансовую инициативу. Россия, впрочем, воспользовалась новым положением, чтобы проявить в Сев. Персии главным образом свою политическую инициативу. Воспользовавшись смутным положением Персии, только что пережившей революцию и контр-революцию, и всячески усиливая последнюю, Россия оккупировала войсками почти всю Сев. Персию и начала понемногу превращать ее в русскую провинцию. Не ограничиваясь этим, она всячески усиливала свое политико-экономическое влияние в нейтральной зоне, открыто угрожая интересам Англии. Последняя не могла, конечно, остаться равнодушной к этой тактике царского правительства, и мемуары Бьюкенена показывают, до какого обострения доходили отношения между дружественными державами. Начиная с 1911 года и вплоть до 1914, русско-английским отношениям неоднократно угрожало «крушение». Дипломатии приходилось все время сглаживать «трения» и взаимное «непонимание». Накануне войны в июне 1914 года Бьюкенен заявляет Николаю, что «Британское правительство не сможет сохранить русско-английского соглашения (1907 г.), и что, к сожалению, симпатии либералов и консерваторов одинаково утеряны благодаря событиям в Северной Персии».

Русское правительство, впрочем, не маскировало своих планов по отношению к Персии. С циничной откровенностью оно предлагало поделить эту страну, уничтожив всякую нейтральную зону. Но именно этого-то и боялась Англия. Ведь после уничтожения нейтральной полосы ее владения в Средней Азии впервые соприкасались с русской территорией, а это вновь вызывало опасения русского похода в Индию, превращая последний из химеры во вполне реальную возможность. Именно поэтому в ответ на выгодное предложение русского правительства англичане упорно твердили о своем намерении сохранить целость и независимость Персии. Этот конкретный пример лучше всяких рассуждений объясняет чрезвычайно затруднительное международное положение Англии. Мировая война неминуемо ниспровергала ту систему неустойчивого равновесия, которую она с таким трудом поддерживала на Ближнем и Среднем Востоке. Боязнь предоставления неминуемых компенсаций России в проливах и в Персии и заставляла ее стремиться к сохранению мира, не к разрешению, а к отсрочке надвигающегося мирового конфликта. Пацифизм Англии носил, таким образом, вынужденный характер. Лишь боязнь слишком дорого заплатить за «братство на войне» удерживала Англию от войны с Германией, хотя многие ее политические деятели, и в том числе и сам Бьюкенен, соглашались, что «нейтралитет означал для нее — самоубийство» и «потерю всех друзей в Европе».

4

Для русского читателя совершенно особый интерес представляет та часть мемуаров Бьюкенена, которая посвящена революциям: февральской, а затем отчасти Октябрьской. В настоящее время уже имеется довольно большая мемуарная литература, в значительной степени принадлежащая участникам событий. Многотомные «Записки о революции» Н. Суханова, отрывки мемуаров Мстиславского, «Воспоминания» В. Набокова, печатающиеся сейчас в «Revue des deux Mondes», «Записки» графини Палей дают ценнейший, хотя подчас и крайне субъективный материал для изучения великой русской революции. Но, конечно, совершенно особый интерес представляют данные, сообщаемые Бьюкененом, который по своему положению имел особые источники информации и, кроме того, играл свою роль в развертывающихся событиях.

Точка зрения Бьюкенена на русскую действительность, конечно, отличается свойственной ему поверхностностью и чудовищной наивностью, заставляющей вспомнить о знаменитой «развесистой клюкве» Дюма-отца.

Русская общественная и политическая жизнь остается совершенно непостижимой для этого золоченого дипломатического лакея. Русское революционное движение 1905 г., например, для него сводится к «волнениям среди учащихся, направляемым Парижскими комитетами»; Столыпина он без всяких обиняков называет гениальным человеком; отдельные характеристики вообще составляют слабое место Бьюкенена: так, сетуя на отсутствие настоящих вождей в феврале 1917 г., он указывает, что лишь Чхеизде был «господином положения»; июльское наступление постигла неудача, конечно, по вине немецкой и большевистской пропаганды, большевики, разумеется, были подкуплены немцами и т. п. Наблюдения Бьюкенена над общественной жизнью иногда превращаются буквально в анекдот: в 1916 г. он совершает поездку по Крыму и констатирует огромный патриотический подъем у населения. Это было немудрено, впрочем, сделать, так как в Ялтинском яхт-клубе английского посла приветствовали гимном «God save the King», в православном храме он услышал ектению, в которую было включено моление об английском короле и королеве, и, наконец, после посещения одной виллы он обнаружил в своем автомобиле «патриотический» дар, а именно дюжину бургундского.