Мемуары двоечника

Еда была роскошная, самая что ни на есть партийная: икра нескольких видов, осетрина, шашлыки-коньяки, шампанское-фрукты и прочие сациви. И все это в диких количествах!

То, что не доедали и не допивали (уже во второй раз), грузили в наши холодильники — на завтрак. На следующий день все повторялось сначала. Нас с Таней оставляли контролировать ситуацию и разруливать потоки перемещаемых продуктов. Иногда ко мне подходил робкий официант и извиняющимся голосом просил:

— У нас там, это… мэры финских городов обедают… Мы чуть не рассчитали… Не могли бы вы одолжить до завтра пару бутылочек водки? (Из тех, которую они же нам загрузили вчера!) Мы прям утром и вернем!

— Берите! — обреченно разрешал я. — Про финнов я все знаю (когда-то же надо было вернуть былой ленинградский должок).

В общем, полный разврат и расслабуха!

Мы целыми днями, как сытые коты, дремали в шезлонгах. Наш покой нарушали только бесконечные переговоры по рации:

— Второй! Второй! Вызывает охрана «Объекта»!

Или:

— Охране «Объекта» от Четвертого, рапортую…

Как-то, когда усталые после выступления папа с Державиным появились в наших чертогах, а точнее, за сногсшибательно пересервированным столом, я, как настоящий мажордом, отчеканил:

— Охрана «Объекта» докладывает: кушать подано!

— Вы не охрана «Объекта», — мрачно проговорил папа.

— А кто мы? — не понял я.

— Вы — охрана объедков!..

Вот так и отдыхали.

Сытная жизнь пролетела быстро, пора было подумывать о чае с тушенкой, то есть о возвращении в мир искусства — в Умань.

Придя в Гагринскую авиакассу, отстояв длинную очередь, я обратился к толстенной вальяжной молодухе, сидевшей в «окошке»:

— Мне, пожалуйста, два билета в Умань.

— Такого города нэт! — лениво заявила она, даже не взглянув в свои таблицы.

— Как нет? — возмутился я. — Умань — город на Украине!

— Я сказала, такого города нэт, — спокойно повторила она.

И тут я понял, она знает только те города, куда проложено авиасообщение. Это означало, что в Умани нет аэропорта.

— Хорошо, — засуетился я. — А какой аэропорт есть поблизости?

— С чем?

Ах, ну да, она же не знает этого названия!

— Пожалуйста, покажите мне карту, — взмолился я.

Кассирша оказалась девушкой глупой, но не злой, и протянула мне в окошко карту СССР. С огромным трудом я нашел там Умань (еще чуть-чуть и я бы согласился, что этого города действительно НЭТ) и понял, что ближайший авиадостижимый город — это Киев.

— Тогда два — до Киева.

— Ну вот, — обрадовалась девица. — Такой город эст! — и выписала билеты.

Путешествие в Умань забрало все силы, с таким трудом восстановленные на объедках.

Стартовали мы из Гагр в сухумский аэропорт в три часа ночи. В восемь утра прилетели в Киев. И тут выяснилось, что расстояние в двести километров до Умани можно преодолеть либо на такси (тогда зачем вообще ехать?), либо на рейсовом автобусе. Естественно, мы выбрали второе и тронулись в путь на старом дребезжащем автобусе. Я даже не мог предположить, насколько он окажется «рейсовым». Во-первых, автобус был настолько переполнен, что нам пришлось полдороги «провисеть» на поручнях с чемоданами в руках. А во-вторых, он делал остановки, по-моему, каждые триста метров и подолгу разгружал и загружал людей с корзинами, курами, а один раз и с довольно крупной свиньей в наморднике. На Уманьский автовокзал мы приехали часов через восемь. Вымотанные до предела, мы подошли к таксисту.

— До гостиницы довезете?

— Сколько?

— Три рубля, — назвал я астрономическую сумму.

— Поехали, — мрачно буркнул таксист.

Мы погрузились, откинулись на мягкие сиденья… И приехали. Гостиница оказалась на площади за автовокзалом.

У меня не было сил, чтобы убить поганого водилу, но выразить свои мысли силы нашлись. Я сказал, он получил трешку, и мы расстались.

Вот мы стоим на главной площади перед долгожданной гостиницей и озираемся по сторонам. И вдруг я замечаю, что по площади в разных направлениях и в огромных количествах движутся евреи!

Нет, не подумайте, что я такой этнофизиономист, чтобы в разношерстной толпе уманчан вычленить ту или иную этническую группу. Нет. Это были настоящие евреи: в черных одеждах, в меховых или широкополых шляпах, с пейсами и бородами.

— Хасиды! — всплыло во мне какое-то генетическое знание.

Хасиды деловито входили в магазины, садились в троллейбусы, просто гуляли. Постепенно я понял, что эпицентром всего этого движения является наша гостиница. Потоки евреев то втекали в нее, то выплескивались наружу. Зрелище это было настолько поразительное и неестественное, что я решил, что все это — галлюцинация после восьмичасовой тряски в обнимку со свиньей.

В этот момент из-за угла появились Урсуляк и Лика Нифонтова, тоже приехавшие на автобусе. По их вытаращенным глазам я понял: это не галлюцинация, это хасиды!

Обескураженные, мы зашли в отель… и остолбенели окончательно.

Над главной парадной лестницей холла висела перетяжка с красочной надписью: «УМАНЬ ПРИВЕТСТВУЕТ СВОИХ ОСВОБОДИТЕЛЕЙ!»

Все! Приехали! Шок!

Столичные «звезды»

Первое, что я подумал: